[вернуться к содержанию сайта]

ЦИОЛКОВСКИЙ И ПРОБЛЕМЫ ФИЗИКИ

    В настоящее время Константин Эдуардович Циолковский более известен как автор основополагающих идей и работ в области космонавтики и ракетной техники. Не только принципы реактивного движения и проекты ракет, но и многие расчёты, конструкторские решения Циолковского были в почти неизменном виде реализованы в космической технике. Другие смелые мысли Циолковского, в которых он опередил развитие человечества не на десятилетия даже, а на века, всё ещё ждут своего воплощения. Не столь известны другие инженерные проекты Константина Эдуардовича, такие как проект цельнометаллического аэростата изменяемого объёма или открытая и теоретическое обоснованная Циолковским идея транспорта на воздушной подушке. Заметим, что и экспериментально эффект воздушной подушки был впервые исследован в СССР, ещё в 1924 г. при участии А.Л. Чижевского – друга К.Э. Циолковского [1]. Наконец, совсем мало известны труды Циолковского по фундаментальным вопросам физики, космологии, устройству мироздания. Поэтому именно о них и расскажем, дабы отметить 150-летие учёного и 50 лет от начала космической эры.

    Первые физические работы Циолковского относятся к кинетической теории газов, которую великий самоучка построил самостоятельно, не зная о работах других учёных, проделанных в этом направлении. Уже одно это свидетельствует о мощи мыслительного аппарата Циолковского, в одиночку решившего проблемы, которые решались всем научным миром. Примерно такой отзыв получил Циолковский и из столицы, куда направил свою работу. Рецензенты, в числе которых был Д.И. Менделеев, отметили, что хотя работы Циолковского и не содержат ничего нового, его оригинальная деятельность заслуживает поддержки [2, с.53]. Циолковский не огорчился, но был даже обрадован, убедившись в правильности своего решения, независимо проведённого другими. Он считал такое самостоятельное построение теорий лишь этапом, своего рода обучением на пути к созданию действительно новых идей. Так, он писал: "Сначала я делал открытия давно известные, потом не так давно, а затем и совсем новые". Совпадение найденных результатов с открытиями других учёных давало ему уверенность в собственных силах и таланте к научным исследованиям [3, с. 29, 175].

    Из работ по теории газов выросло увлечение Циолковского аэродинамикой, его теоретические и экспериментальные исследования по обдуву тел разной формы в построенной им аэродинамической трубе ("воздуходувке"), его проекты управляемого аэростата и ракет.

    Другим следствием работ по кинетической теории газов стало исследование Циолковского по извечному вопросу физики – вопросу о природе света. В ныне совершенно забытой работе, которая так и называлась: "Кинетическая теория света" (издана в 1919 г.), Циолковский ввёл представление об атомах эфира, посредством движения которых передаётся электрическое и магнитное воздействие, и в частности свет – периодический электромагнитный процесс. При этом эфир в представлении Циолковского отличался от того эфира, который принимало большинство физиков его времени, и который был впоследствии отвергнут как противоречащий опытам. Если для учёных эфир был некой непрерывной сплошной однородной субстанцией с противоречивыми абстрактными свойствами, то Циолковский считал эфир вполне реальной материальной средой, подобно газам состоящей из мириад частиц ("атомов эфира"), беспорядочно снующих во всех направлениях с огромными скоростями в среднем равными скорости света [4]. Согласно Циолковскому, подобно тому как звук передаётся в воздухе со скоростью примерно равной скорости движения его атомов (около 300 м/с), так и свет в среде, составленной из атомов эфира, будет нестись с их средней скоростью (300000 км/с). С точки зрения термодинамики столь высокая скорость атомов эфира была только естественна, если учесть, что их предполагаемые массы оказывались много меньше массы атома и электрона, а по молекулярно-кинетической теории скорость частиц газа обратно пропорциональна корню из их веса [4, с. 237]. Константин Эдуардович писал: "Большинство физиков признаёт ещё эфир как рабочую гипотезу, как чрезвычайно разреженное и упругое вещество, частицы которого по массе в биллионы раз меньше, чем протоны, и в миллиарды раз меньше, чем электроны (см. мою Кинетическую Теорию Света)" [4, с. 150].

    Интересно, что похожие идеи об атомах эфира развивал Д.И. Менделеев – автор периодической системы элементов и один из создателей молекулярно-кинетической теории газов. Он считал, что атомы эфира должны быть подобны по своим свойствам атомам инертных газов, то есть практически не взаимодействовать друг с другом и веществом, имея при этом много меньшие размеры и огромные скорости порядка скорости света [5, с. 42]. Именно эти свойства характерны для некоторых элементарных частиц. К несчастью, идеи Циолковского и Менделеева о корпускулярной природе носителей света и электрического поля были забыты: физики отказались от какой бы то ни было материальной среды-носителя света. Когда же физики вернулись к подобным воззрениям в рамках фотонной теории и квантовой электродинамики, о намного более ранних идеях Менделеева и Циолковского не вспоминали. А ведь именно эфирные атомы Циолковского, Менделеева, носящиеся со световыми скоростями, проглядывают в идее фотонов – этих квантов, "атомов" света и электрического поля.

    Возражения, которые приводились в отношении непрерывного эфира, не вредили идее Циолковского о существовании светоносной среды из отдельных частиц. В известной мере эти две разновидности эфира даже противостояли друг другу. Конфликт этот восходит корнями к временам Древней Греции. Именно там зародилось порочное представление Аристотеля об эфире, как о некой сплошной абстрактной нематериальной среде (квинтэссенции), заполняющей мир исключительно потому, что Аристотель терпеть не мог пустоты. В противовес ему Левкипп и Демокрит считали, что есть пустое пространство, не имеющее свойств, а в нём – мельчайшие частицы – атомы, сцепленные или беспорядочно снующие в пустоте. Именно их совокупность образует различные среды и в том числе светоносную среду.

    Современная наука не только подтвердила гениальную догадку греков об атомах, но и приняла их идею о существовании светоносных частиц, летящих с огромными скоростями и переносящих свет. Эту идею Демокрита ещё 2000 лет назад популяризовал в поэме "О природе вещей" Тит Лукреций Кар: "От вещей всевозможных, какие мы видим, необходимо должны истекать и лететь рассыпаясь, тельца, которые бьют по глазам, вызывая в них зренье". С.И. Вавилов отмечал, что в таком представлении о свете как о потоке частиц, древние атомисты предвосхитили современную идею светоносных фотонов [6]. Более того, Вавилов заметил, что в мыслях Демокрита по сути отражены и волновые представления о свете, поскольку Демокрит считал, что светоносные частицы, оторвавшись от тел, образуют череду тончайших плёнок (эйдосов) или, как мы бы теперь сказали, периодически следующих волновых фронтов, идущих к наблюдателю [7, с. 101]. Такой подход позволяет во многом примирить корпускулярную (эмиссионную) и волновую (эфирную) теории света.

    Если учесть, что многие гениальные предсказания древних атомистов, равно как и смелые прогнозы Циолковского с Менделеевым, сбылись, то заслуживают внимания и их идеи о природе света, тем более, что и по сей день в этом вопросе нет кристальной ясности [6].

    Предложенная Циолковским среда из атомов эфира отличалась от абстрактного "аристотелевого" эфира, принятого у прежних физиков, не только отсутствием противоречий с опытом, но и тем, что была существенно материальна, вещественна. Циолковский предположил, что именно из атомов эфира, как из мельчайших частиц, построены электроны и атомы вещества. Он писал: "Признаем, условно, атом эфира за основную единицу вселенной. Это и будет первобытный её гражданин. Сочетание таких граждан даёт атом водорода и других простых тел" [4, с. 176]. То есть Циолковский вводил атомы эфира не просто как неощутимую среду – носитель света, но и как некий мировой конструкт – частицы, из которых составлено всё сущее. А такая идея ныне особенно актуальна ввиду того, что учёные до сих пор не могут объяснить, как устроены электроны и другие частицы. Наконец, такие идеи, как замечал Вавилов, интересны ввиду того, что объясняют единство природы света и материи, доказанного как превращением материи в свет в процессе аннигиляции, так и фактом испускания и поглощения света веществом. Так, Циолковский писал: "Лучеиспускание солнц, помимо их взрывов, составляет именно этот процесс – образование невидимой разреженной материи, вроде эфира... Факты пылающих солнц всё же указывают на какое-то лучеиспускание, которое, кроме возмущения, состоит в выделении разлагаемой материи" [4, с. 167].

    Эти идеи Циолковского о мельчайших, невидимых частицах, излучаемых светящимися телами и переносящих электромагнитное воздействие, могли бы показаться нам, а тем более его современникам, лишь пустой и ни на чём не основанной фантазией. Однако давно миновали те времена, когда Циолковского считали наивным мечтателем и пустым фантазёром. Как видно при внимательном рассмотрении его работ, он никогда не предавался пустому, умозрительному фантазированию, но напротив, всегда критиковал такой абстрактный, оторванный от жизни подход. Так и по части электромагнитных теорий Циолковский опирался на опыт и расчёт. Из воспоминаний о Циолковском следует, что опыты с электричеством были его пристрастием, а электростатическая машина была самым любимым прибором [8]. Как инженер он опирался во всех своих построениях на наблюдения и строгий математический анализ. Поистине заблуждается тот, кто и теперь считает Циолковского всего лишь кустарём-инженером, не знающим математики. Циолковский прекрасно владел математическим аппаратом [3, с. 197] и применял его во всех исследованиях, не только инженерных и физических, но даже и в таких, где матаппарат прежде начисто отсутствовал. Недаром он писал: "Без вычислений я никогда не обходился. Они направляли мою мысль и мечту" [9, с. 6].

    Мысли Циолковского об испускаемых телами мельчайших светоносных частицах, носящихся в мировом пространстве, действительно находят строгое обоснование, и не только в его работах и работах Менделеева, но и намного подробней в трудах замечательного швейцарского учёного Вальтера Ритца – современника Циолковского. В настоящее время он больше известен своими математическими открытиями (в том числе вариационным методом Ритца, широко применяемым в инженерных и физических расчётах), а также комбинационным принципом в спектроскопии. Но помимо этого Ритц создал и такие ныне малоизвестные теоретические концепции как Баллистическая Теория Ритца (БТР) и магнитная модель атома, которая впервые позволила полностью рассчитать спектр водорода и других атомов.

    В своей баллистической теории Ритц тоже пришёл к выводу о существовании мельчайших светоносных частиц, аналогичных эфирным атомам Циолковского и названных позднее (уже в качестве элементарных частиц) реонами [10]. Как полагал Ритц, эти частицы постоянно выбрасываются элементарными зарядами (электронами) во всех направлениях со скоростью света, подобно тому как некоторые атомы выбрасывают альфа-частицы – испукают альфа-лучи. Электроны, сыпящие реонами, словно бенгальский огонь – искрами, постоянно обмениваются этими частицами (рис. 1). При этом реоны, ударяя по электронам, передают им свой импульс, чем и производят кулоновское отталкивание. Ритц и Циолковский видели, что электродинамика, равно как термодинамика газа, должна свестись к механике, к движению и столкновению частиц. Подобно тому как сила давления газа на поршень складывается из ударов отдельных атомов, кулоновская сила должна вызываться ударами микрочастиц. В этой аналогии глубокое родство подходов Циолковского и Ритца. А то, что пришли они к ней независимо, – лишнее свидетельство в её пользу. Знай Циолковский об идеях Ритца, он наверняка б их одобрил: само название баллистической теории говорит о сведении ей всех явлений к механике, к близким Циолковскому баллистическим моделям и аналогиям.

    На основе этой, в общем-то простой и естественной гипотезы об испускании зарядами мельчайших частиц, движущихся со скоростью света, Ритц построил новую электродинамику, показав эквивалентность её выводов электродинамике Максвелла и объяснив, как возникает магнитное поле, свет, его волновые проявления, дифракция. Так, если неподвижный электрон испускает постоянный, стационарный поток реонов, то колеблющийся электрон создаст уже поток частиц переменный, модулированный по плотности и скорости. Примерно так при взмахах бенгальским огнём периодически меняется сила и направление потока искр. Такой переменный поток реонов оказывает на другие заряды уже не постоянное, а периодически меняющееся электромагнитное воздействие – возникает переменное поле, то есть свет. Ещё проще Ритц объяснил возникновение магнитного поля. Если при движении заряда, световая скорость испущенных им реонов складывается с его собственной скоростью по правилам классической кинематики, то соответственно изменится сила и частота ударов реонов о другие заряды, а значит и сила электрического воздействия. Возникающая от этого небольшая прибавка к электрической силе и воспринимается как магнитное воздействие [10].

    Кроме строгого обоснования своей электродинамики Ритц показал её применимость к гравитации, задолго до Эйнштейна объяснив вековое смещение перигелия Меркурия. А кажущееся изменение массы электрона с ростом его скорости Ритц объяснил тем, что при движении электрона меняется сила электрического и магнитного воздействия на него за счёт изменения скорости встречаемого им потока реонов. И если обычно этот эффект объясняют изменением массы электрона при неизменной силе, то Ритц истолковал всё через изменение силы при неизменной массе [10]. Таким образом, Ритц дал исчерпывающее математическое обоснование баллистической теории, в рамках которой идеи Циолковского находят строгое подтверждение. Однако, подобно фундаментальным идеям Циолковского, теория Ритца была вскоре отвергнута и забыта ввиду его скоропостижной гибели в 1909 г., в возрасте 31 года, последовавшей через год после публикации им баллистической теории.

    Допущенная Ритцем способность электронов испускать частицы могла означать и то, что именно из этих частиц состоят электроны [11]. Это ещё раз говорит о близости идей Ритца и Циолковского, считавшего, что атомы и электроны, как из кирпичиков, сложены из частиц-переносчиков электровзаимодействия – "атомов эфира" по Циолковскому или "реонов" по Ритцу. Циолковский допускал, "что в конце концов всё сведётся к одному элементу: протон окажется сложным и состоящим из электронов, а электрон – из атомов эфира" [4, с. 105].

    Сравнительно мало известен тот факт, что Циолковский, как и Ритц, критиковал теорию относительности, делая это не столько от её противоречия привычным идеям, сколько от её умозрительности, спекулятивности. Будучи сам приучен во всех даже самых смелых и фантастичных своих проектах, опираться на опыт, расчёт, наблюдение, Циолковский не мог понять повального увлечения учёных предельно умозрительной, ни на чём не основанной теорией относительности, столь радикально преобразующей всю классическую механику. Циолковский говорил: "Меня очень огорчает увлечение учёных такими рискованными гипотезами как эйнштейновская" [3, с. 187]. Отличие инженерного подхода Циолковского от умозрительного теоретизирования Эйнштейна видно на примере расчёта творцом теории относительности оптимальной формы крыла самолёта, которое по Эйнштейну должно бы вопреки принципам авиации иметь горбообразный профиль, – испытания показали полную непригодность такого крыла. Кстати, критически в отношении теории относительности был настроен и другой классик механики, аэродинамики и авиации – Н.Е. Жуковский [3, с. 187, 189]. Учёные призывали к прямой, а не косвенной опытной проверке основ теории. Ведь для полной перестройки физики и механики нужен серьёзный повод, должны быть исчерпаны все прочие, менее радикальные способы решения проблемы. И Ритц такое решение нашёл.

    В самом деле. Суть проблем, приведших к созданию теории относительности, сводилась к тому, что опыт показал невозможность согласовать электродинамику Максвелла с классической механикой. Почти все учёные видели выход только в том, чтобы исправить механику так, чтоб она согласовалась с максвелловой теорией. Так и возникла релятивистская механика теории относительности. Но был и другой, более естественный путь: сохранив классическую механику, построить новую электродинамику с ней согласную. Ведь несоответствия выявили именно в электродинамических, а не механических эффектах. Опыты показали ошибочность эфира, а значит и основанной на нём теории Максвелла, а не механики. К тому же механика была проверена веками наблюдений, а электродинамика Максвелла была ещё сырой и недостаточно проверенной теорией, построенной во многом произвольно, как и теория относительности, по чисто умозрительному принципу. Наконец, Ритц показал, что можно построить множество электродинамик, приводящих к идентичным или близким выводам. Поэтому Ритцу, Циолковскому и некоторым другим казалось естественней, сохранив механику, искать новый вариант электродинамики. Он и был найден Ритцем в 1908 г.

    То же относится и к квантовой теории атома. Циолковский писал: "Я остался сторонником механистических воззрений XIX столетия и думаю и знаю, что можно объяснить, например, спектральные линии (пока только водорода) без теории Бора, одной ньютоновской механикой. Вообще я не вижу надобности уклоняться от механики Ньютона, за исключением его ошибок" [3, с. 187]. Интересно, что А.Б. Шершевский, познакомивший зарубежную общественность с работами Циолковского по ракетной технике, предлагал А.Эйнштейну на прочтение эту работу по ньютоновской механике атома [1, c. 113]. К сожалению, теперь трудно сказать, что за модель атома разработал Циолковский, поскольку его рукопись "Гипотеза Бора и строение атома", где учёный делает попытку объяснить явления микромира на основании законов механики, похоронена в архивах [3, с. 185]. Но реально известно, что вопреки принятому мнению существуют малоизвестные классические модели атома, способные объяснить его стабильность и правильно описать спектр. К таким моделям относится магнитная модель атома, предложенная всё тем же В. Ритцем [12, 13]. Именно эта модель и позволила впервые рассчитать весь спектр водорода и получить широко известный в спектроскопии комбинационный принцип Ритца. И потому совершенно загадочно, почему классические модели атома Циолковского и Ритца были отвергнуты и забыты.

    Словно чувствуя скорое забвение своих светлых, опережающих время идей, Циолковский писал: "Я сделал открытия во многих областях знания, между прочим в учении о строении атома; кто может во всём свете быть тут судьёю? Также и другие мои труды опередили современность. Спасите же их, если желаете себе добра. Зачем повторять жестокие заблуждения, описанные в истории открытий и изобретений! Надо воспользоваться этими уроками и не попирать больше истину" [3, с. 182]. Но несмотря на заслуженное признание работ по ракетной технике этот самобытный, независимо мыслящий учёный так во многом и остался непонятым современниками, особенно по части его космологических и физических идей.

    Циолковскому были чужды оторванные от реальности, произвольные методы неклассической науки. Он писал "Всякой неопределённости и "философии" я избегал. Я сейчас отверг, например, Минковского, назвавшего время четвёртым измерением. Назвать-то можно, но слово это нам ничего не открывает и не прибавляет к сокровищнице знаний". По тому же поводу он замечал: "Я – чистейший материалист. Ничего не признаю, кроме материи. В физике, химии и биологии я вижу одну механику. Весь космос только бесконечный и сложный механизм" [3, с. 185]. Тем более странно, что несмотря на огромный вклад в науку и технику, на материалистические взгляды Циолковского, на образный, доступный язык его произведений, Циолковский даже в советской России оставался малоизвестным автором. Многочисленные работы Циолковского почти не издавались после смерти учёного, и особенно замалчивались те из них, что касались фундаментальных вопросов физики и космологии. Даже в четырёхтомном собрании научных трудов Циолковского для этих работ не нашлось места.

    Как истинно материалистическому учёному Циолковскому глубоко претил абстрактный, трансцендентный, идеалистический характер теории относительности и квантовой физики, в которых главная роль, как в отжившей геоцентрической системе Аристотеля отводилась наблюдателю, в которой мир каждый раз подстраивался под зрителя: лишь для него и работали все уравнения и законы, волны становились частицами и наоборот в зависимости от точки зрения. Такой подход лишал реальности объективный мир и придавал ему субъективный характер. Не случайно многие творцы неклассической физики – Эйнштейн, Эддингтон, Комптон – тяготели в своих работах к мистике и частенько ссылались на Бога. Разумеется, каждый волен верить во что угодно, однако в науке для веры нет места: там, где начинается вера, кончается наука и наоборот. И это тоже не раз отмечал Циолковский. Как материалисту Циолковскому особенно претила мысль о конечности мира, Вселенной, у которой по теории относительности и основанной на ней теории Большого взрыва были ограниченные размеры и конечное время существования. Не зря незадолго до смерти он напишет в своей работе "Библия и научные тенденции запада" [3, с.187; 4, с. 284]:

    "Эйнштейн в своей теории относительности приходит, между прочим, к следующим выводам. Вселенная имеет ограниченные размеры: примерно 200 миллионов световых лет. Теперь это опровергнуто уже фактически астрономией. Размеры вселенной, по мере развития науки, всё более и более расширялись и в настоящее время перешли эйнштейновские пределы. Указание на пределы вселенной так же странно, как если бы кто доказал, что она имеет в поперечнике один миллиметр. Сущность одна и та же. Не те ли это ШЕСТЬ дней творения (только поднесённые в другом образе). Мы не знаем ограниченности во времени. И сам Эйнштейн признаёт его неограниченность в прошедшем и будущем. Но раз время беспредельно, то как же может быть ограничено пространство!". Циолковский был убеждён в бесконечности и вечной молодости Вселенной, в отсутствии у неё границ [1, с. 147].

    Так считали и древние атомисты – Демокрит, Тит Лукреций Кар, – и провозвестник коперниканской системы Джордано Бруно. Современная же наука, отвергнув их светлую мысль, всё больше возвращается к схоластической, догматичной и умозрительной науке Аристотеля, построившего геоцентрическую систему мира и абсурдную механику, свергнутую Галилеем. Тогда как мысли Циолковского, Ритца, Белопольского преданы забвению.

    Заметим, что именно А.А.Белопольский активно возражал против теории расширяющейся в результате взрыва Вселенной. Он показал, что красное смещение галактик является не доплеровским, а вызвано иным эффектом [14]. Того же взгляда придерживался и сам Циолковский, который связывал красное смещение не с разлётом галактик, а с влиянием расстояния, с изменением скорости света [4, с. 286]. Как оказалось, такой эффект зависимости частоты от расстояния действительно должен существовать в рамках классической физики. Ведь, как показал Ритц, если скорость света складывается по классическому закону со скоростью источника, то для вращающихся систем, к которым относятся галактики, возникнет сдвиг частоты, растущий пропорционально пройденному светом пути. Именно эффект Ритца позволил впервые теоретически рассчитать значение постоянной Хаббла, совпавшее с измеренным, и объяснил многие космические парадоксы и загадки [14]. А потому нет резона верить в гипотезу ограниченной в пространстве и времени Вселенной, раздувающейся наподобие мыльного пузыря – всё той же ограничивающей мир хрустальной сферы Аристотеля.

    То, что скорость светового или радиолуча находится как векторная сумма скорости света C и скорости источника V уже не просто гипотеза. Считают, что это положение теории Ритца подтверждают опыты. Так, Брайан Уоллес, проанализировав данные по радиолокации планеты Венера пришёл к выводу, что излучатель действительно сообщает свою скорость свету [15]. Уоллес даже допустил, что американским военным известно об этой зависимости, но информация секретна, поскольку даёт большое преимущество в точности стрельбы лазерным лучом с военных спутников, по точности радиолокации и т.д. (рис. 2). Некоторые считают, что с неверными радиолокационными замерами положений космических аппаратов возле Марса связаны их многочисленные аварии (скажем, аварии советских "Фобосов"). Поэтому уже из соображений безопасности надо установить со всей возможной точностью, зависит ли в космосе скорость света от скорости источника. Скоро неучёт этого может сказаться (если уже не сказывается в случае аппаратов "Пионер", расстояние до которых, измеряемое путём радиолокации, не совпадает с расчётным). Итак, основной постулат теории относительности, гласящий о постоянстве и независимости скорости света от скорости источника в вакууме до сих пор не проверен напрямую (сами учёные признают спорность прежнего доказательства Де Ситтера с двойными звёздами). Также стоит, хотя б из исторического интереса, внимательно присмотреться к забытым трудам и идеям классиков: Менделеева, Циолковского, Белопольского, Ритца, сделавших в практическом плане для человечества неизмеримо больше тех, кто отверг классическую физику и механику.

    Циолковский был не только учёным выдающегося ума и неиссякаемой творческой силы, но и человеком великой души, бесконечного упорства, трудолюбия и смелости [1, 8]. Более всего, надо думать, была ему невыносима мысль о невозможности превысить скорость света, встающая непреодолимым световым барьером на пути человека к далёким звёздам, к которым так стремился мыслью учёный. Не только абсурдом, но и каким-то мраком, безнадёжностью веяло от этого барьера. Недаром Циолковский писал: "Второй вывод его [Эйнштейна]: скорость не может превышать скорости света, т.е. 300 тыс. километров в секунду. Это те же шесть дней, якобы употреблённых на создание мира" [3, с. 188]. Циолковский знал, что существуют альтернативы неклассической физике, что рано или поздно все явления будут сведены к механике частиц. Этот великий мыслитель был уверен, что человечество рано или поздно покорит не только всю Галактику, но и дальние уголки Вселенной, и всю жизнь боролся за то, чтобы показать, что нет никаких барьеров на пути к этому.

С.Семиков

Список литературы:

Дата установки: 09.02.2009
[вернуться к содержанию сайта]

W