[вернуться к содержанию сайта]

    Родина шахмат — Индия. Время возникновения неизвестно. Начало им было положено в первых веках нашей эры и окутано дымкой красивых легенд, повествующих о создании мудрой игры, способной дать неисчерпаемую пищу уму, упоение радостями бескровной битвы, утешение в превратностях человеческой жизни...

    Учёные разных стран вот уже более полутора столетий стремятся проникнуть в тайну происхождения шахмат. Они изучают санскритские рукописи и трактаты средневековых мастеров, фольклор и этимологию восточных народов, археологические находки и другие исторические памятники, чтобы установить характер игры, послужившей основой для создания шахмат, время и место появления их в известном нам сегодня виде.

    К каким же выводам пришли исследователи? Прежде всего, что современные шахматы — плод длительной эволюции игры. Многие полагают, что она возникла в Северной Индии под названием “чатуранга” (четырёхсоставное войско). В ней были представлены фигуры, изображавшие слона (хасти), колесницу (ратха), всадника (ашва) и пехотинца (падати), а также царя (раджа). Позднее она встречается у индийских авторов под именем “чатурраджа” (игра четырёх царей). Фигуры располагались на 64-клеточной доске (аштапада) в четырёх углах.

    Чатуранга описана, в частности, у хорезмийского учёного Бируни в его труде “Индия” (XI в.) ¹. То не были ещё шахматы в нашем представлении: не только по-иному размещались фигуры и отсутствовал ферзь, но и сама игра сводилась не к заматованию короля, а к уничтожению всех сил противника. Соперники делали ходы поочерёдно в соответствии с показаниями игральной кости. Например, если выпадала цифра 2, то играла ладья, 3 — конь, 4 — слон и т. д. Причём каждая фигура имела определённую стоимость, согласно которой играющие получали долю ставки.

    Как строй войска чатуранга часто упоминалась в древнеиндийском эпосе “Махабхарата”, который сложился примерно в VI — V вв. до н. э. и был записан на санскрите в первые века нашего летосчисления. В нём нередко говорится и об игре в кости. Герой Юдхиштхира благодаря не знающей границ страсти к этой игре теряет царство, обрекает себя и близких на тяжёлые скитания. О том, насколько велика была приверженность к ней у юношей древней Индии, рассказывает ещё “Ригведа”, где в “Гимне игрока” игральные кости рассматриваются как враждебная человеку магическая стихия:

    В этой связи трудно согласиться с отдельными гипотезами по вопросам возникновения шахмат, которые основаны не на конкретно-историческом анализе, а на различных математических, астрологических и других теориях ³. Установление математической и иной первоосновы ходов фигур может, на наш взгляд, оказаться полезным для выявления разного рода игр, предшествовавших чатуранге, но менее всего помогает узнать, как зародилась игра военного характера, а тем более причины её быстрого распространения и особенности эволюции в других странах. Нельзя отрицать и того, что астролого-математические концепции, которые стали модными в последнее время, усиливают интерес к дискуссии вокруг проблем происхождения шахматной игры, однако практически они пока не помогли решить ни одного вопроса, связанного с выяснением обстоятельств и времени появления её на свет.

    Для установления истоков шахмат более важное значение будет иметь, по-видимому, серьёзное изучение таких вопросов, как развитие военного искусства в древней Индии и сопредельных странах; упоминания о шахматах в санскритской литературе, а также в эпосе индийского и других восточных народов; развитие античной скульптуры и мелкой пластики на Востоке; роль буддистов в распространении индийской культуры среди соседних народов; исследование быта и духовной жизни в государствах Кушан (II - I вв. до н. э.— III - IV вв. н. э.) и эфталитов (V — VI вв. н. э.), которые занимали обширную территорию Северной Индии и прилегающих районов современного Афганистана, южных районов Средней Азии, часть восточного Ирана, знали развитые формы городской цивилизации и оказали заметное влияние на другие страны. Комплексное изучение этих проблем в соединении с уже накопленными сведениями позволит приоткрыть завесу над вековой тайной происхождения шахмат.

    Особенное значение приобретает изучение материалов археологических раскопок. Как известно, в античное время и раннем средневековье искусство реалистического изображения животных в людей в виде терракотовых статуэток, а также костяных и иных изделий достигло высокого уровня в Индии, Средней Азии, Иране и других странах Востока. Отсюда закономерно появление таких игр, где на доску ставились миниатюрные изобразительные фигуры. Наряду с другими обстоятельствами это в немалой степени благоприятствовало зарождению и распространению чатуранги.

    Археологии предстоит сказать своё слово в изучении проблем происхождения и первоначального развития шахматной игры. Об этом свидетельствует, в частности, находка осенью 1972 г. во время раскопок городища Дальверзин-Тепе двух фигурок из слоновой кости, датируемых II в. н. э. и изображающих слона и быка-зебу. Высота первой из них около 2 см, второй — 1,8 см. Они были обнаружены экспедицией ташкентского Института искусствознания имени Хамзы под руководством члена-корреспондента Академии наук Узбекской ССР Г. А. Пугаченковой, которая уже несколько лет исследовала этот древний город на правобережье Сурхандарьи. Он возник ещё в греко-бактрийскую эпоху (III — II вв. до н. э.) и стал затем одной из цитаделей Кушанского государства.

    В городище Дальверзин-Тепе открыты памятники древней архитектуры, квартал гончаров, скульптура из буддийского святилища, фрагменты терракотовых статуэток и ранней кушанской живописи, клад редчайших драгоценных украшений. Две миниатюрные фигурки, которые руководители экспедиции определили как шахматные, были обнаружены на полу одной из комнат дома на глубине до 2,5 м от дневной поверхности. Датировалась находка вторым веком благодаря тому, что в слое, лежащем выше её на 40 см, нашли бронзовую монету кушанского царя Хувишки (ок. II в. н. э.). Так что эти фигурки могут быть и более раннего времени.

    Авторы находок склонны отнести их к переходной форме игры от чатуранги к шатрангу. При этом они называют чатурангой “сражение равных по силе партнёров, как бы идущих из четырёх стран света, из четырёх углов разделённой на клетки доски”⁴. К такому заключению археологи пришли, исследуя изображения на капителях индийских стамб III - II вв. до н. э. слона, льва, быка-зебу и коня, символизировавших четыре страны света. Эта символика, по их мнению, вошла и в чатурангу. Интересно также предположение, что ко времени образования Кушанской державы в I в. н. э. чатуранга в Индии существовала, ибо дальверзинские находки говорят в пользу того, что уже в следующем столетии она проникла в северо-западные владения в Бактрии.

    Насколько эта гипотеза соответствует действительности, сегодня ещё трудно сказать. Она не совсем согласуется, правда, с терминологией чатуранги и последующим развитием игры, представляющей собой своеобразную модель военного сражения, а не символику, в которой фигуры животных олицетворяли части света. Последнее скорее всего могло иметь место в какой-то невоенной игре, непосредственно предшествовавшей чатуранге.

    Хотя двух фигурок ещё недостаточно для того, чтобы определённо сказать, принадлежали ли они к шатрангу, чатуранге или к другой более ранней форме, в целом следует оптимистично оценивать значение дальверзинских находок для изучения проблем возникновения и первоначального развития шахмат и ожидать новых археологических открытий на древних городищах Кушанского царства периода его расцвета и государства эфталитов.

Слон и бык-зебу. Слоновая кость. II в. Дальверзин-Тепе

    Одна из трудностей в распознании древних шахматных фигур Индии и стран Средней Азии состоит в том, что мы не знаем ещё, всегда ли они изготавливались в полном соответствии с характером военной игры и терминологии. В частности, изображались ли кони без всадников, слоны без воинов и воинского снаряжения, употреблялись ли уже тогда символические фигурки, особенно в значении пешек, насколько реалистично воспроизводились боевые колесницы древней Индии.

    Решение этих вопросов важно не только для изучения чатуранги, но и для представления о её дальнейшем развитии. Со временем она претерпела столь значительные изменения, что по существу возникла не модификация её, а совершенно новая игра. Вместо четырёх лагерей по восьми фигур в каждом на доске появилось два лагеря, сражались два противника, каждый из которых имел в своём распоряжении по шестнадцати фигур. Одна из них, изображавшая полководца, стала называться шахом (королём), которого по правилам игры уже нельзя было уничтожать, а другая — его советником (ферзём). Такой порядок и расположение фигур сохранились в шахматах до настоящего времени.

    Новая игра получила название “шатранг”. Когда и где появился впервые шатранг?

    В поэме Фирдоуси “Шах-наме” приводятся две легенды о возникновении и первоначальном распространении игры, в которой действуют и “победу разумом одерживают” фигуры, изображающие войско. Героями одной из них являются индийские царевичи Гав и Талханд. После смерти отца Джамхура между ними возникла междоусобица, в результате которой войско Талханда было разгромлено, а сам он внезапно скончался на спине слона. Мать, узнав о смерти младшего сына, в скорби и отчаянии обвинила Гава в убийстве брата. Желая утешить мать и показать, что Талханд не был убит в сражении, Гав собрал мудрецов со всех концов страны. Один из них, что слыл “в Индии доблестней всех и мудрей, ... поле войны начертал, движение войск и вождей указал”. На доске, разбитой на клетки, он изобразил весь ход битвы, гибель одной из армий при сохранении жизни её полководца.

    В передаче другого сказания об изобретении шахмат поэт использовал мотивы небольшого произведения “Матикан-и-чатранг” (“Книга о чатранге”), вошедшего в пех-левийский эпос, который был сложен на рубеже VI и VII вв. Здесь излагается традиционная раннесредневековая версия о том, как эту сложную игру для разгадки её сущности один царь послал другому, в данном случае индийский раджа — могущественному шахиншаху Ирана Хосрову I (531—579). Среди приближённых шаха нашёлся лишь один мудрец Важургмихр (у Фирдоуси — Бузургмихр), которому удалось разгадать правила шахматной игры. Любопытен такой штрих эпоса: игра считалась плодом долгих лет совершенствования. “Сколько учёных Индии эту игру чатранг с большим трудом и усердием создали, сюда прислали, расставили и никто раскрыть её в состоянии не был”.

    Обе легендарные версии обращают на себя внимание в первую очередь своей индийской “направленностью”. Но первая из них могла с одинаковым успехом появиться как в Северной Индии, так и за её пределами, где преобладало влияние буддистов. Что касается второй легенды, то в ней нашла отражение общая идеализация времени Хосрова, который слыл покровителем наук и искусств и способствовал усилению культурных связей Ирана с Индией. Становится понятной и причина появления индийской версии изобретения шатранга в столь характерной для средневекового фольклора форме “загадки-разгадки”. К тому же, как полагают некоторые учёные, исследовавшие пехлевийский эпос, “Книга о чатранге” излагает события, относящиеся не ко времени Хосрова I, а к гораздо более раннему периоду — Ардашира I (III в. н. э.)⁵.

    Едва ли возможен поэтому историко-хронологический анализ предания для выявления “точных данных” проникновения шахмат в Иран и даже установления времени изобретения игры. А между тем именно так поступил Г. Мэррей, утверждая, будто изучение пехлевийской легенды говорит в пользу того, что шахматы были изобретены около 570 г. н. э.

    Дата, выдвинутая Г. Мэрреем, долгие годы считалась общепринятой и стала оспариваться только в последнее время. Советские историки шахмат З. М. Ходжаев, Ф. Р. Дюммель, И. Л. Майзелис ещё в 50-х годах пришли к выводу, что шатранг в отличие от чатуранги сложился на территории южных районов Средней Азии, которые, как уже отмечалось, в первых веках нашей эры были объединены с Северной Индией в одном Кушанском, а затем эфталитском государствах и испытывали сильное влияние индийской культуры.

    Тот факт, что в создании этих государств сыграли важную роль ираноязычные народности Средней Азии, делает не только понятным, но закономерным возникновение терминологии шатранга, которая далеко не вся может быть объяснена строем индийского войска и вообще индийской действительностью (в частности, “фарзин”, “рух”).

    Индийская традиция связывает появление шахматной игры на стадии шатранга (именуемой “буддхичал” — игра, основанная на силе разума) с излагаемым в “Законах Ману” (составлены во II в. до н. э. — II в. н. э.) запретом азартных игр. Прямого подтверждения такой последовательности не найдено. Хотя, как полагают некоторые исследователи, в сравнительно поздних санскритских источниках (например, в романе Дандина, ок. 2-й половины VII в.) не говорится о костях, когда речь идёт о шахматах ⁶.

    Что касается более ранней санскритской литературы, то в ней упоминание об игре чатуранга, в которой ходы фигур определялись бросанием костей, тоже ещё не доказано. Поэтому при современном состоянии знаний по данному вопросу было бы нецелесообразно отбрасывать высказанное ещё в прошлом столетии предположение, что игра была создана буддистами, которые, направляясь из Индии в соседние страны, принесли с собой и чатурангу. В таком случае, однако, возникает вопрос: на какой стадии развития игры и в какое время появилась она на свет — при Кушанах или эфталитах, в форме четверной игры или в известной ныне расстановке фигур?

    Сегодня мы ещё не можем ответить на эти вопросы. Ясно лишь, что шатранг, подобно чатуранге, воспринимался как индийская игра, независимо от изменений, которые возникли в ней в связи с буддистским влиянием. В Иране тоже трактовали шатранг как игру, непосредственно полученную из Индии, а завоевавшие Иран столетие спустя арабы стали полностью разделять их взгляды на происхождение шахмат. Так, басриец ал Джахиз (ум. в 868 г.), характеризуя индийскую культуру, не забывает упомянуть “Индийцам принадлежат шахматы, а это — самая благородная и самая разработанная и остроумная игра”.

    Правильно отражая в целом истоки игры, средневековые авторы были, однако, далеки от представления конкретных обстоятельств её создания и следовали главным образом легендарным версиям. Поэтому следует относиться к их объяснениям весьма осторожно. Необходимо, в частности, учитывать роль Средней Азии, которая в первые века новой эры вместе с Северной Индией входила в регион, где формировалась шахматная игра. В тот период Средняя Азия была, по выражению советского историка и археолога Б. А. Литвинского, своеобразным “ретранслятором” буддизма и индийской культуры как на Дальний Восток, так и в сторону Запада⁷. Не случайно — и это справедливо отмечали многие учёные — шахматы получили в раннем средневековье распространение в тех азиатских странах, где буддизм стал господствующей религией или оказывал сильное влияние, — в Бирме, Сиаме, Тибете, Монголии, Японии, Китае. В большинстве из них в соответствии с особенностями быта, военного дела, языка, национальных традиций и т. д. шахматные фигуры приобрели своеобразные очертания, хотя корни шатранга нетрудно усмотреть и в расстановке этих фигур, и в правилах игры, и даже в терминологии.

    Сложнее оказывается вопрос о китайской шахматной игре — сянци. В ней фигуры передвигаются не по 64 полям, а по 90 “линиям” и “точкам”. Столь сильное отличие сянци от шатранга привело к тому, что некоторые историки стали утверждать, будто она предшествовала шахматам и даже явилась первоосновой, от которой произошла чатуранга. С такой гипотезой выступил, в частности, английский китаист Дж. Нидэм в 1962 г. в своём труде “Наука и цивилизация в Китае”. Настораживает уже название главы, которая посвящена происхождению игры: “Магнит, предсказание и шахматы”⁸. В качестве исходного положения для своих умозаключений “о тесной связи между магнитом и шахматами”, “о связи между шахматами и астрологической символикой” Нидэм берёт следующую посылку: для нашей цели, заявляет он, мы считаем удобным определить шахматы как любой набор небольших символических моделей, которые могут представлять собой не только части армий, но и животных или небесные тела, такие, как солнце и луна, планеты, звёзды и зодиакальные созвездия.

    А такая посылка позволяет автору делать самые невероятные сопоставления игр, разных по форме и по своей сущности (например, шахмат и... домино, шахмат и... предсказаний с помощью стрел, палок и т. д.), и даже составить “Схему, изображающую родственные связи игр и средства предсказания в зависимости от развития магнитного компаса”. Конечно, при столь вольном методе рассуждений можно объявить и астрономическую игру, изобретённую в Китае в 569 г., как прямую предтечу наших современных шахмат. А в своих выводах Нидэм прямо заявляет: “Боевой элемент шахмат, по-видимому, развился из предсказательной техники, в которой он предназначался для обеспечения баланса... противоборствующих сил “зла” и “добра” во Вселенной (VI в. н.э., Китай, откуда в VII в. они перешли в Индию, превратившись там в игру для досуга)”.

Сянци

    Нетрудно заметить, что гипотеза эта носит в целом надуманный характер: автор стремится во что бы то ни стало доказать превращение астрологической техники, используемой для предсказаний, в военную игру; и в угоду этой предвзятой идее он пренебрегает анализом подлинных исторических обстоятельств возникновения шахматной игры и процесса её распространения среди народов Азии и Европы. Тем не менее некоторые историки шахмат взяли её на вооружение.

    Так, профессор П. Бидев опубликовал в журнале “Македонски шах” (1971, № 3) статью, в которой утверждал: “Шахматы возникли в 569 г. в Китае как астрологический инструмент предсказания”. При этом он ссылается на Нидэма и опубликованный последним в названной выше работе документ “Введение канцлера Ван Бао к шахматной книге императора У Ди, который в 569 г. изобрёл астрономические шахматы”. И вслед за Нидэмом Бидев повторяет вывод, будто в Китае зародились шахматы, а индийская чатуранга является их дальнейшим развитием. Или, как пишет автор гипотезы, “первая крупная реформа шахматных правил (китайских) произошла в VII в. в Индии”. В 1972 г. эта идея получила развитие в книге Бидева “Шахматы — символ космоса (Развитие шахмат от китайской астрологии до индийской мистики)”.

    Эта гипотеза далека от истины не только потому, что объявляемая ею дата — 569 год (кстати, задолго до Нидэма известная историкам) — является слишком поздней для возникновения шахмат. Как уже отмечалось, имеется немало свидетельств, в том числе археологических, которые дают основание предполагать гораздо большую древность игры. Возможность развития чатуранги из китайских шахмат (сянци) маловероятна и по той причине, что первая исторически отразила строй войска древних индийцев, который ещё задолго до VI в. многократно упоминался в эпосе “Махабхарата”.

    Отсюда естественно предположить, что символическое воспроизведение этого строя на шахматной доске и дало игре одноимённое название. Если бы она пришла из Китая, то сохранились бы какие-то этимологические следы этого “пути”, подобно тому как легко проследить прямое заимствование терминов от индийцев в среднеазиатско-иранских названиях игры (чатуранга — чатранг — шатранг) и фигур, например ладьи (ратха—рух). Даже в монгольском названии шахматной игры “шатар” нетрудно увидеть влияние шатранга.

    Хотя прямого этимологического влияния шатранга на сянци не видно, однако в большинстве фигур китайской игры и их ходах ясно прослеживается связь с шатрангом. Особенно же обращает на себя внимание наличие в сянци фигуры слона, совсем не характерного для китайской жизни и военной стратегии. Даже Нидэм, почувствовав в этом вопросе слабость своей концепции, вынужден был в примечании заметить, что превращение одной из фигур сянци в слона “возможно, произошло под более поздним индийским влиянием”.

    Как же в таком случае объяснить тот факт, что в отличие от других стран, где шахматы в основном сохранили весь строй фигур и правила игры, в Китае от них остались лишь немногие “следы” и “отпечатки”? Это вызвано, по нашему мнению, тем, что здесь задолго до прихода шатранга существовали свои шашечные и военные игры, которые пустили глубокие корни в народе и имели уже традиционные формы развития. В этих условиях чужеземная игра могла или совсем не привиться, или наложиться на национальную основу. Именно такое явление наблюдалось в Китае. Здесь, как отмечает Нидэм, ещё в IV в. была, например, в ходу военная игра, в которой на доске, разбитой на 361 поле, участвовало около 150 фигур, причём они двигались по линиям и точкам.

    Но какой бы громоздкой и сложной ни была эта игра, отнимавшая очень много времени у соперников, она имела богатые традиции и потому не могла исчезнуть бесследно при появлении в Китае шатранга, принесённого буддистами (к 580 г. только на севере страны насчитывалось более 40 тысяч буддийских храмов и монастырей. Буддизм оказал влияние на китайскую философию, литературу и искусство, через него Китай приобщился к культуре Индии и Средней Азии). В результате слияния местной игры и весьма привлекательного пришельца и возникла новая, синтетическая форма, известная под именем “сянци” (“игра слона”, или, как её сейчас объясняют в Китае, “игра в батальную стратегию”). От китайской традиции в ней остались линии да точки, по которым велась игра. Возможно, что от этой традиции идёт и своеобразная “нейтральная” полоса хань, которая ассоциируется с рекой и разделяет два лагеря противников в середине доски по горизонтали. В IX в. на доске появились пушки (пао), которые тоже придают сянци известное своеобразие. Зато от шатранга пришли сюда фигуры, часть из которых служила прямым напоминанием об исходной игре (слоны, кони, повозки, солдаты). И хотя вместо миниатюрных изобразительных скульптурок в игре традиционно стали применяться шашки, на которых иероглифами обозначалось их достоинство, это не помешало И. Т. Савенкову, Г. Мэррею и другим исследователям установить определённую преемственность, или влияние на неё индийской игры.

    К такому выводу приходили и китайские учёные. Например, Тан Ао-шуан в 1958 г. писал: “По данным, родиной шахмат является Индия, из которой в Европу они проникли через мусульман Среднего и Ближнего Востока, а в Китай занесены вместе с буддизмом ещё во времена Таиской династии”.

    Сказанное позволяет сделать заключение, что шахматы возникли не в связи с астрологическими концепциями, а как военная игра, символически отобразившая строй древнего войска. В пользу этого говорят результаты конкретного, комплексного изучения исторических, этнографических, археологических, литературных, фольклорных источников, данные этимологии и др. Исследование всех этих материалов позволяет уже сейчас сделать вывод о значительном вкладе в развитие средневековых шахмат народов не только Индии, но Средней Азии и Ирана. Это, между прочим, делает понятным, почему среди крупнейших мастеров шатранга было немало таджиков, хорезмийцев, туркмен, персов. А великолепный шахматный трактат таджика Абулфатха (XI—XII вв.) представляет собой своеобразную энциклопедию средневекового шатранга.

    Новые возможности для исследования этого вопроса открывают результаты археологических раскопок последних лет. Ещё до недавнего времени древние фигурки шахмат, найденные в Средней Азии, исчислялись единицами, сейчас же их найдено несколько десятков. Кроме отмеченных выше двух пока ещё спорных фигурок из Дальверзин-Тепе, шахматы были обнаружены при археологических раскопках Афрасиаба (Самарканд), Ферганы и Мунчак-Тепе в Узбекистане, городища Хульбук в Таджикистане и в других местах.

    Среди них представляют особый интерес четыре костяные исполненные в реалистической манере изобразительные фигуры: всадник и пешка из Афрасиаба, рух (ладья) из Ферганы и всадник из Хульбука. Первые три из них по манере изготовления и характеру изображения, по всей вероятности, относятся к VI—VIII вв. и показывают, что фигурам шатранга, как, по-видимому, и ранее фигурам чатуранги, первоначально придавалась форма, соответствовавшая их названиям — слонов, всадников, пехотинцев и т. д. В VIII — IX вв. фигуры потеряли сочность и изобразительность, их изготовление упростилось. Произошло это под влиянием арабов.

    Завоевав огромные территории и распространив в покорённых странах мусульманскую религию, арабы вместе с тем восприняли многие достижения более высокой и древней культуры народов Ирана, Средней Азии и Индии. В числе этих культурных богатств были и шахматы. По-видимому, арабы ещё не знали игры ко времени составления Корана, и потому она не подверглась запрету.

Шахматные фигуры. Слоновая кость. VI—VIII вв. Всадник и пешка — Афрасиаб. рух — Фергана

    По законам ислама нельзя изображать живые существа. В одном из хадисов (так назывались приписываемые Мухаммеду изречения) говорилось: “Несчастье тому, кто будет изображать живое существо... В день страшного суда от него потребуют, чтобы он дал изображению душу, но он не сможет сделать этого”.

    Правда, это запрещение не везде и не всегда выполнялось, о чём свидетельствуют дошедшие до нас рукописи с рисунками и предметы прикладного искусства, сохранившиеся отдельные произведения скульптуры, в частности изобразительные фигурки шахматных комплектов.

    Но здесь уже в слонах, например, обращает на себя внимание условное изображение погонщиков. Несомненно, что на характер скульптурных миниатюр повлиял упомянутый выше хадис.

Арабские шахматные фигуры. Кость VIII—IX вв.
1 - король (шах), 2 - ферзь (фарзин), 3 - слон (фил), 4 - конь (фарас), 5 - ладья (рух), 6 - пешка (байдак)

    Что касается ортодоксальных мусульман, то они выполняли хадисы так же неукоснительно, как и установления Корана. Под влиянием запретов шахматы на Востоке в основном лишились изобразительности, и вместо боевых слонов и всадников, шахов и пеших воинов появились символические, абстрактные шахматные фигуры. Так, от птицы рух, заменившей собой на Среднем Востоке индийскую колесницу ратху, остались одни лишь обрубки крыльев в виде верхних выступов в своеобразной фигурке с прямоугольником в основании. Столь же неузнаваемо изменились очертания других древних фигур — слона и коня с всадником. От бивней слона сохранились два символических выступа у цилиндрического или конусовидного туловища, а всадник с конём превратился в символическую фигуру с одним верхним выступом. Эти геометрические фигуры вскоре стали первыми образцами для европейских форм шахмат.

    На прогресс шахматной культуры создание абстрактных форм фигур оказало положительное влияние. Теперь реалистические изображения фигур перестали отвлекать шахматиста от своеобразного аналитического процесса в ходе шахматной партии. К тому же значительно облегчалось их изготовление, что открыло путь к демократизации шахматной игры.

    Правила шатранга, или, как его стали называть арабы, шатранджа, ещё сильно ограничивали комбинационные возможности шахматной борьбы. Одна из главных ныне фигур — ферзь — была тогда слабейшей и ходила по диагонали на одно поле; слон тоже передвигался по диагонали, но лишь через поле, при этом он, подобно коню, мог прыгать через фигуру; рокировки не было; пешка не имела первого двойного хода. Лишь конь и ладья двигались так же, как и теперь. Не удивительно поэтому, что борьба развёртывалась крайне медленно, и даже пат или уничтожение всех сил противника (кроме короля) оценивались как победа. Чтобы ускорить игру, обычно начинали партию с заранее разработанных, иногда симметричных положений. Известно около двух десятков подобных дебютных построений, называвшихся “табиями”.

    Все эти ограничения не помешали лучшим мастерам того времени создавать изящные шахматные задачи (мансубы), исследовать многие позиции эндшпиля и построить своеобразную теорию игры. Обращает на себя внимание художественная сторона мансуб, созданных среднеазиатскими, персидскими и арабскими мастерами. В блестящих жертвах и эффектных заключительных позициях этих задач авторы выражали свои эстетические вкусы, свой идеал красоты. Большую известность получила, например, арабская мансуба X в., носящая поэтическое название “мат Диларам”. Согласно легенде, Диларам была женой арабского визиря, страстного любителя шахматной игры. Однажды, проиграв всё своё достояние, он сделал ставку на Диларам. Партия сложилась для него неблагополучно. И вот уже в безнадёжном положении, кода белым грозил, казалось, неизбежный мат, наблюдавшая за борьбой Диларам крикнула визирю: “Пожертвуй оба руха (ладьи) и спаси меня!” И действительно, в позиции мансубы белые осуществляют красивую выигрывающую комбинацию.

    В те времена шахматная игра была признана одним из необходимых элементов воспитания знати. Нередко игре покровительствовали халифы, при дворе которых собирались лучшие мастера: ал-Адли, ас-Сули, Зайраб, Абу-Наим, Абу-Гафиз и многие другие. М. К. Гоняев много времени посвятивший изучению шатранджа, отмечал изящный и тонкий стиль мансуб, дальновидность расчётов мастеров восточного средневековья.

    Западная Европа познакомилась с шахматами не позже X—XI вв. Произошло это после завоевания арабами Испании и Сицилии. Отсюда игра постепенно распространилась в Италии, Франции, Англии, скандинавских и других странах. Придя в Европу, игра претерпела вскоре заметные преобразования; особенно это коснулось правил, а также терминологии. Единственно, что было воспринято у арабов без каких-либо существенных изменений,— это шахматные фигуры. Символические очертания восточного типа фигур сравнительно долго были в обиходе европейских народов.

    Изменение некоторых правил игры явилось результатом вполне естественного стремления шахматистов сделать игру более динамичной. Слон получает право движения по всей диагонали, а ферзь становится сильнейшей фигурой, сочетая одновременно ходы ладьи и слона. Пешке разрешается при первом ходе ступить на два поля вперёд и уничтожить пешку противника “на проходе”. Наконец, возникла потребность во введении рокировки, которая позволяла один раз в партии переставить короля из начальной позиции в более безопасное место по той же первой горизонтали. Иначе говоря, шахматная игра стала постепенно приобретать современный вид. Однако все эти нововведения утвердились на практике позднее, в XVI - XVII вв.

    Прогрессу шахмат в эпоху Возрождения во многом способствовали развитие различных областей культуры и, конечно, изобретение книгопечатания. Выходят в свет первые шахматные трактаты испанца Лусены (1497), португальца Дамиано (1512), у которых можно увидеть зачатки дебютной теории. Устраиваются состязания между сильнейшими шахматистами Испании и Италии. Так, в 1575 г. в Мадриде состоялся турнир с участием Руи Лопеса из Эстремадуры, Альфонса Серона из Гранады и двух итальянцев — Джованни Леонардо и Паоло Бои. О встречах этих шахматистов сохранились интересные описания и легенды. И это не удивительно, ибо шахматные поединки устраивались тогда с большой торжественностью при дворах королей и были овеяны романтикой рыцарских турниров и похождений.

    Среди шахматных мастеров эпохи Возрождения выделяется Джоакино Греко из Калабрии (1600—1634). Он много путешествовал, успешно играл во Франции, Англии и других странах. Игра его отличалась смелостью атак, блеском комбинаций, эффектными жертвами фигур. Свои партии мастер записал и снабдил комментариями. Рукописный сборник был издан после смерти Греко и оказал заметное влияние на шахматную игру того времени.

    Утратив традиции восточного шатранджа, европейские шахматисты сохранили довольно смутные представления и о происхождении игры. А в эпоху Возрождения, когда величайшие ценности древнегреческой цивилизации стали предметом поклонения и пристального изучения распространилось мнение, будто шахматная игра возникла за много сотен лет до нашей эры и была уже в то время известна не только в Индии, но и в древнем Египте и античной Греции. При этом смешивали древнегреческую игру с костями (петейю) с шахматами и приписывали изобретение их мифологическому герою Паламеду, считавшемуся создателем древнегреческого алфавита, цифр, монет и других приобретений человечества. Подобные взгляды ещё долго удерживались в Западной Европе. Достаточно сказать, что первый в мире шахматный журнал, основанный в Париже в 1836 г., был назван в честь этого героя “Le Palamede”.

    Научное представление о происхождении шахмат, путях и времени их распространения в различных странах было установлено исследованиями главным образом английских востоковедов. Ещё в конце XVII в. Т. Гайд приступил к изучению арабской шахматной литературы, а в следующем столетии санскритолог У. Джонс сообщил в своей работе первые научные данные о чатуранге. Но лишь во второй половине XIX в. эти работы были обобщены и развиты проф. Д. Форбсом. Свой вклад в изучение древнего периода шахмат внесли в прошлом столетии также голландский историк А. Линде и особенно немецкий мастер и историк шахмат Г. Лаза. В этих трудах ещё многие утверждения остались спорными, тем не менее уже чётко были намечены основные линии развития шахматной культуры начиная от индийской чатуранги, через восточный шатранг к современным шахматам. Конкретные же пути распространения шахмат из стран Востока более или менее точно были прослежены лишь в направлении Западной Европы.

    Загадочным сфинксом оставалась для историков шахмат Россия. Откуда пришла сюда игра — с Запада или с Востока? Когда она стала известна русским — ещё в период Древней Руси или благодаря влиянию европейской культуры в XVI—XVII вв.? Арабы и персы оставили после себя шахматные трактаты, в западноевропейских странах были известны средневековые письменные свидетельства и шахматные книги со времён эпохи Возрождения, в России же не сохранилось почти никаких древних письменных документов о шахматах. Оставался один надёжный путь — изучение русской шахматной терминологии. Исследование терминов показало, что шахматы попали на Русь иным путём, чем в другие европейские страны. Выводы эти, сделанные ещё К. А. Янишем в 1842 г., были приняты русскими и западноевропейскими историками и почти до конца прошлого столетия фигурировали как главные доказательства в освещении древнейшей истории русских шахмат. И даже позднее, когда появились новые теории и гипотезы о времени и путях проникновения шахмат в Древнюю Русь, взоры исследователей обращались прежде всего к терминологии.

    Почему русская шахматная терминология вызывает к себе столь большой интерес историков? О чём конкретном может она рассказать нам сегодня, когда в распоряжении учёных появились новые, гораздо более точные источники? Чтобы ответить на эти вопросы, проанализируем важнейшие шахматные термины.

1 Абурейхан Бируни. Избр. произв., т. II. Индия. Ташкент, 1963, стр. 186—187.

2 “Поэзия и проза Древнего Востока”. — “Библиотека всемирной литературы”. М., 1973, стр. 386.

3 Так, в книге Н. М. Рудина “От магического квадрата к шахматам” (М., 1969) искусственный характер носит объяснение происхождения игры, расстановки фигур и правил игры скрытыми в квадрате шахматной доски магическими рядами с одной и той же константой.

4 Г. А. Пугаченкова, В. А. Тургунов. Исследование Дальверзин-Тепе в 1972 г.— В сб. “Древняя Бактрия. Предварительные сообщения об археологических работах на юге Узбекистана”. Л., 1974, стр. 65.

5 Е. Herzfeld. Zoroaster and his World, vol. II. Princeton, 1947, p. 626—628; см. также: J. С. Tavadia. Die mittelpersische Sprache und Literatur der Zaratustrier. Leipzig, 1956, S. 139-140.

6 Paul Thieme. Chess and Backgammon (Tric-Trac) in Sanscrit Literature.— “Indological Studies in Honor of W. Norman Brown”. New Haven, Connecticut, 1962, p. 216.

7 В. A. Litvinsky. Outline of History of Buddhism in Central Asia. - Moscow, 1968, p. 75; Б. А. Литвинский, Т. И. Зеймаль. Аджина-Тепа. Живопись. Скульптура. Архитектура. М., 1971, стр. 137.

8 J. Heedham. Science and Civilization in China, vol. 4, part 1: Physics. Cambridge, 1962, p. 314-333.

Дата установки: 23.12.2009
[вернуться к содержанию сайта]

W