[вернуться к содержанию сайта]

    Как изменяется гравитационное взаимодействие со временем? В результате каких процессов?

    В нашей космологической гипотезе мы предположили, что частицы всех классов, образовавшиеся при столкновении первоначальных частиц, спонтанно распадаются в процессе разлёта в основное состояние частиц минимального класса. На уровне современных знаний о строении материи мы должны, следовательно, предположить, что так называемые элементарные частицы на самом деле претерпевают постепенный распад на частицы, реальное существование которых пока может быть установлено только косвенно. Назовём эти частицы гравитонами.

    Итак, приходим к следующей задаче: в пространстве, заполненном гравитонами, находятся более сложные структурные образования, распадающиеся в основное состояние гравитонного газа. Отчего происходит распад наших структур на гравитоны? Оттого ли, что гравитоны неутомимо “долбят” их, или же из-за некоторых внутренних процессов, аналогичных сгоранию водорода внутри звёзд? Для наших целей это не столь важно. Достаточно предположить, что происходят флуктуационные изменения энергии структуры, которые определяют равновесие последней с гравитонной средой. Поскольку плотность и давление внешнего гравитонного газа в процессе расширения Метагалактики убывают, соответственно должно уменьшаться внутреннее давление, определяемое внутренними флуктуационными движениями, что и приводит к необратимому излучению гравитонов. Простой аналогией нашего случая является пример пульсирующих шаров, погруженных в несжимаемую жидкость. В этой модели, как установил ещё Н. Е. Жуковский, возникает взаимодействие шаров: либо притяжение, либо отталкивание, в зависимости от соотношения фаз. Таким образом, чтобы объяснить взаимодействие шаров, достаточно предположить их пульсацию. Естественно, что такая пульсация связана с непрерывным расходом энергии. В случае распада на гравитонный газ мы также устанавливаем факт взаимодействия распадающихся объектов (атомов, ядер, элементарных частиц). Если выбрать уравнение состояния для гравитонного газа такое, что давление газа пропорционально плотности внутренней энергии – так называемое ультрарелятивистское уравнение состояния, то модель взаимодействия будет объяснять только взаимодействие притяжений, в первом приближении обратно пропорциональное квадрату расстояния между взаимодействующими объектами. Так мы получаем модель закона всемирного тяготения Ньютона.

    Однако непрерывное испускание гравитонного газа означает непрерывный расход внутренней энергии частиц. Поскольку запас внутренней энергии любого конечного объекта конечен, то в нашей модели взаимодействие будет меняться со временем. Эту модель можно попытаться обобщить для объяснения электромагнитных и ядерных взаимодействий следующим образом. Закону Ньютона соответствует радиальное истечение гравитонного газа, обусловленное объёмным расходом внутренней энергии частиц. Однако на это движение может накладываться модуляция, связанная с вращением частицы и колебаниями её поверхности. Эта модуляция, зависящая от направления вращения, будет создавать притяжение или отталкивание, что соответствует двум знакам зарядов. Получаем в принципе правильную модель электромагнитного взаимодействия. Теперь заметим, что непрерывное испускание энергии элементарными частицами происходит в результате определённых внутренних движений. Если частицы сближаются настолько, что их поверхности начинают соприкасаться, то взаимодействие частиц будет определяться внутренними движениями, различные виды которых соответствуют различным видам ядерного взаимодействия.

    Мы ещё далеко не завершили строгого математического рассмотрения всей этой программы, но хотим подчеркнуть следующее. Обычное объяснение взаимодействий элементарных частиц введением соответствующих зарядов предполагает, что эти заряды вечны. С точки зрения авторов поле любого статического заряда есть результат непрерывного расхода внутренней энергии частицы, которая является носителем этого заряда. Величина заряда характеризует степень расхода внутренней энергии в единицу времени. Со временем внутренняя энергия частиц уменьшается, абсолютная величина теряемой энергии также уменьшается, но относительная величина может на каком-то отрезке времени оставаться постоянной, что мы и наблюдаем в постоянстве масс и зарядов. Но и это постоянство будет только приближённым, ибо для строгого его выполнения требуется независимость процесса испускания от выбора начала отсчёта времени. Поскольку в реальной действительности такая инвариантность не имеет места, то величины зарядов должны меняться со временем.

    В каких единицах измерять время? Известно, что время само определяется числом периодов некоторого физического процесса. Естественно за такой периодический процесс выбрать пульсации элементарных частиц, сопровождающиеся излучением энергии. Числом таких пульсаций и измеряется время ядерных процессов. В одну секунду происходит приблизительно 10²⁴ ядерных пульсаций. Поскольку возраст Вселенной определяется величиной порядка 10¹⁷ сек, то мы видим, что с момента возникновения Метагалактики произошло примерно 10⁴¹ ядерных пульсаций. Это и есть безразмерное мировое время T_m, введённое Дираком. С начального момента происходило расширение Вселенной, и внутренняя энергия частиц непрерывно падала. Начальные частицы обладали значительно большими энергиями, чем теперешние, “постаревшие”. Если предположить, что распад совершается спонтанно и что среднее время жизни частиц разных классов различно, то приходим к выводу, что в наше время с малой вероятностью должны существовать не успевшие “постареть” частицы огромных энергий. Распад таких частиц может объяснить недавно открытые сверхмощные источники излучения во Вселенной. Но для большинства частиц выполняется закон среднестатистического старения, причём старение должно зависеть от локальных условий в данной части Вселенной. В результате процессов распада число частиц в Метагалактике возрастает с мировым временем по закону Дирака:

N≈T_m².                            (128)

    Для изменения гравитационной константы связи G, масс элементарных частиц m, константы Планка ħ и заряда электрона e имеем:

G=G₀T_m; m=m₀/T_m²; e=e₀/T_m; ħ=ħ₀/T_m²,                (129)

где G₀, m₀, ħ₀, e₀ – начальные значения. Заметим, что при этом радиусы r_б и частоты боровских "орбит" остаются неизменными. В самом деле:

r_б=ħ/e²m=const.

    Пространство, заполненное излучающими частицами и телами, уже не будет однородным. Легко видеть, что даже присутствие одного излучающего тела приведёт к нарушению однородности и изотропности пространства, что выражается в появлении центральной или ещё более сложной симметрии, когда истечение определяется внутренней симметрией тела, более сложной, чем центральная. Неоднородность и неизотропность пространства, заполненного излучающими объектами, эквивалентно отображаются во взаимодействии тел между собой, что в общем случае должно соответствовать более общему закону, чем закон Ньютона. Разумно предположить, что это взаимодействие можно описать, вводя геометрические свойства, зависящие от точки, например геометрию Римана.

    Таким образом, мы приходим к идее Эйнштейна описывать тяготение с помощью римановой геометрии или, возможно, ещё более “исхитренных” геометрий и таких наиболее общих математических теорий, как топология. Но тут же необходимо подчеркнуть, что топология и геометрия пространства – результат непрерывного излучения энергии взаимодействующими телами.

    Приведём теперь ещё один аргумент в пользу эволюционной теории материи и фундаментальной роли гравитации.

    С начала 1960 г. радиоастрономами открыты и интенсивно изучаются новые объекты, природа которых до сих пор не установлена. В радиодиапазоне мощность их излучения лежит в пределах от 10³⁷ до 10³⁹ эрг/сек, а после идентификации некоторых из них в оптическом диапазоне соответствующая мощность оптического излучения была оценена в 10⁴¹–10⁴⁵ эрг/сек. Предполагаемые размеры (1–6000 световых лет) не позволяют отнести эти объекты к радиогалактикам, в то время как их полная энергия (10⁸–10⁹ M_¤ , где M_¤ – масса Солнца) гигантски превосходит критические оценки (100 M_¤ ), известные в теории звездообразования, включая нейтронные и гиперонные звёзды. Вероятно, сверхзвёзды, или квазары, как называют эти объекты, представляют собой гигантские облака чрезвычайно ионизованного газа (Т=10000° К), где каким-то образом возникают сильные магнитные поля. При прохождении этих полей электроны околосветовых скоростей испускают радиоволны так же, как в синхротронах (гипотеза Гинзбурга и Шкловского). Как показывают исследования красного смещения спектральных линий, квазары двигаются относительно нас со скоростью от 10 до 30% скорости света, что соответствует расстоянию до них порядка нескольких миллиардов световых лет. Наблюдаются годовые (до 30%) и месячные изменения яркости квазаров, а оценки времени их существования (10³–10⁷ лет) показывают, что они весьма недолговечны по сравнению с другими астрономическими объектами, обладающими энергетическими параметрами одного порядка с ними. Видимо, наблюдаются и объекты, находящиеся на расстояниях до 5–8 млрд. световых лет, т. е. почти на краю Метагалактики. Наблюдая их, мы изучаем ранние стадии эволюции материи в нашей Вселенной.

    Перечисленных свойств квазаров достаточно, чтобы понять, насколько неожиданным и революционным для астрофизики, а возможно, и многих других областей физики, явилось их открытие.

    Теоретически совершенно неясно, каким образом объект с такой мощностью электромагнитного излучения оказался локализованным в столь малой пространственной области. В настоящее время предложены три гипотезы относительно происхождения гигантской энергии сверхзвёзд: 1) сверхзвезда возникает в результате взрыва необычайно плотного образования, сопровождаемого высвобождением ядерной или, скорее всего, в основном гравитационной энергии; 2) сверхзвезда претерпевает гравитационное самозамыкание (коллапс) отдельной звезды с массой 10⁸ M_¤ ; 3) квазары есть результат цепной реакции взрывов сверхновых звёзд в сверхплотном ядре гигантской эллиптической Галактики. Третья гипотеза несостоятельна, поскольку известные в настоящее время галактики обладают недостаточной звёздной населённостью и полной массой центральных областей. Вторая гипотеза (Хойла–Фаулера) также малооправданна, поскольку требует образования из межзвёздного или межгалактического газа звёздного объекта с массой 10⁸ M_¤ .

    Обратимся поэтому к рассмотрению первой, взрывной модели образования сверхзвёзд. Эта гипотеза опирается на представление о существовании ультраплотных устойчивых образований в нашей Метагалактике. Как раз такие модели следуют из уравнений тяготения Эйнштейна в статическом случае, когда размеры соответствующего замкнутого образования совпадают с радиусом кривизны и гравитационным радиусом. Например, при плотности 10⁹⁵ г/см³ такое образование будет иметь в настоящее время размеры 10^–33 см и массу 10^–5 г. В честь Планка, впервые указавшего на эти параметры из соображений размерности, один из авторов (К. П. Станюкович) называет соответствующие им частицы планкеонами. А. А. Марков, рассмотревший такие частицы независимо от К. П. Станюковича, называет их максимонами. Планкеоны и другие замкнутые частицы обладают тем свойством, что никакой сигнал, в том числе и световой, не может выйти из такого образования наружу, но любой сигнал может проникнуть внутрь. Таким образом, планкеон сам по себе абсолютно устойчив, однако при столкновении с другими частицами больших энергий условия замкнутости нарушаются и происходит взрывное размыкание (антиколлапс).

    Отметим, что плотность, необходимая для образования планкеонов, соответствует начальной плотности Метагалактики. Следовательно, они могли образоваться несколько миллиардов лет назад. В то время их масса, которая уменьшается с течением мирового времени ~T_m^–3/2, составляла 10⁴⁴ г, т. е. была величиной, характерной для галактик. Следовательно, взрывы планкеонов того времени могли приводить к образованию галактик. Об этом и свидетельствует открытие квазаров, поскольку информация, которую мы получаем сейчас от них ввиду их большой удалённости, относится как раз к начальной стадии разлета ультраплотного вещества Метагалактики. Гипотеза авторов, следовательно, предполагает, что планкеоны и другие замкнутые частицы, которые будем называть фундаментальными, обладают изменяющимися с течением мирового времени (в процессе расширения Метагалактики) массами и размерами. Поэтому с нашей точки зрения квазары – просто начальная стадия взрывного образования галактик из планкеонов. Тем самым наблюдение квазаров демонстрирует нам историю развития Метагалактики*. Начальные планкеоны обладали достаточно большой энергией, чтобы образовать галактики и скопления галактик. С течением времени при “старении” из них могли образоваться меньшие галактики, скопления звёзд и некоторые классы звёзд. В настоящее время массы планкеонов (10^–5 г) уже недостаточно для образования макроскопических объектов, но вполне достаточно для множественного рождения нуклонов, лептонов и других элементарных частиц. К этой гипотезе примыкают идеи некоторых авторов, которые для объяснения природы квазаров предположили, что часть сверхплотного фридмановского вещества задержалась в своём развитии и “взорвалась” позже основного начального взрыва.

    Фундаментальные частицы других классов и в наше время порождают астрономические объекты, причём вероятность образования галактик и скоплений галактик с течением времени падает, а вероятность образования звёздных объектов возрастает, что вполне соответствует наблюдаемым закономерностям. Таким образом, галактики, звёзды, элементарные частицы с точки зрения авторов – метастабильные образования, которые возникли и возникают при возбуждении и взаимодействии фундаментальных частиц различных классов (в основном соседних). При этом в Метагалактике образуется в настоящее время в среднем 10^-45 г/(см³·сек) “нового” вещества. Именно эта величина “творения материи из ничего” вводилась Хойлем для объяснения стационарного значения плотности частиц в Метагалактике. Мы видим, что хойловское “творение из ничего” – просто высвобождение энергии, предварительно “консервированной” в виде фундаментальных частиц различных классов. Отметим в заключение, что фундаментальные частицы продолжают непрерывно образовываться в течение эволюции Метагалактики вследствие флуктуации полей элементарных частиц. При взаимодействии элементарных частиц с фундаментальными вновь образуются элементарные частицы. Здесь снова демонстрируется фундаментальная роль универсального гравитационного поля.

    Фундаментальные частицы из элементарных могут образоваться в результате спонтанного коллапса. Например, Уилер с сотрудниками полагают: “Принципы теории относительности, применённые к явлению гравитационного коллапса, с неизбежностью приводят к следующему выводу: всё вещество должно проявлять, пусть очень слабую, новую форму радиоактивности. Эта радиоактивность связана с неизвестным ранее в физике элементарных частиц процессом – спонтанным коллапсом барионов поодиночке или группами наиболее благоприятной численности”. Вероятно, может происходить и обратный процесс – спонтанный антиколлапс фундаментальных частиц с образованием элементарных.

    Если вспомнить, что фундаментальные частицы – замкнутые геометрические образования конечной протяжённости – микровселенные Эйнштейна, то возникает заманчивая возможность рассматривать элементарные частицы как возбуждённые состояния фундаментальных, характеризуемые той или иной степенью геометрического размыкания. С этой точки зрения весьма плодотворной моделью элементарной частицы будет пульсирующая микрозвезда, то коллапсирующая в основное состояние типа планкеона, то антиколлапсирующая путём взрыва. Возможны также пульсации просто с выбросом и последующим поглощением некоторой доли полной энергии либо в виде безмассового излучения (масса покоя равна нулю – фотоны, нейтрино, гравитоны), либо в виде массовых частиц – мезонов. При этом фотоны, нейтрино и гравитоны, выбрасываемые в каждой пульсации, будут “размазываться” по всей Метагалактике. Для мезонов же существует критическое расстояние, на которое они могут отойти от центра разлёта, где скорость их падает до нуля, и тогда расширение сменяется сжатием. Это видно из исследования классических центрально-симметричных решений теории тяготения, где в процессе расширения вещества, обладающего массой покоя, происходит более быстрый спад сил давления, нежели сил тяготения, что сопровождается непрерывным уменьшением скорости расширения вплоть до нуля на некотором конечном расстоянии от центра разлёта. Здесь силы тяготения уже превалируют над силами внутреннего давления, вызывая сжатие до предшествовавших взрыву размеров.

    Таким образом, видим, что в модели пульсирующей микрозвезды возможны две качественно отличающиеся друг от друга разновидности элементарных частиц: частицы, которые обмениваются с Метагалактикой только квантами энергии с массой покоя, равной нулю (фотоны, нейтрино, гравитоны), и частицы, способные к испусканию и поглощению квантов энергии с массой покоя, не равной нулю (мезоны).

    Первые частицы, очевидно, относятся к неучаствующим в сильных взаимодействиях – лептонам, вторые – к сильновзаимодействующим – адронам. В обоих случаях расширение Метагалактики, разумеется, вызывает определённую асимметрию процессов излучения и поглощения, что означает необратимую потерю внутренней энергии из элементарных частиц. Эта потеря внутренней энергии с течением мирового времени подчиняется различным законам для лептонов и адронов, что позволяет вывести формулу для отношения массы протона к массе электрона (протон и электрон – единственные устойчивые частицы в классе адронов и лептонов соответственно):

M=m_p/m_e=(1/α)ln[(m_p/m_e)/α],                    (130)

где m_p – масса протона; m_e – масса электрона; α=е²/ħс≈1/137 – квадрат безразмерного электрического заряда, характеризующего процессы излучения и поглощения энергии в квантовой электродинамике; е – заряд электрона. Величина α, называемая также постоянной тонкой структуры, в свою очередь, выражается через безразмерную длину l=R/r, равную отношению размеров Метагалактики R к размерам планкеона r, следующим образом:

α=1/ln l,                            (131)

    Поскольку R и r – функции мирового времени T_m,

R=r₀T_m;

r=r₀T_m^–1/2;

где r₀ – постоянная, равная начальным размерам Метагалактики, то и для постоянной тонкой структуры будем иметь такую зависимость:

α=2/3ln T_m

или

T_m=e^2/3α,                            (131а)

что совпадает с эмпирически выведенной Шюкингом формулой. Видим теперь, что в согласии с формулой (130) фундаментальное отношение масс является функцией мирового времени. В настоящее время T_m≈10⁴⁰, следовательно, из выражения (131а) получаем α≈1/137 и из отношения (130) М≈1840, что довольно хорошо согласуется с экспериментальными данными. Модель пульсирующей микрозвезды позволяет вывести целый ряд важных соотношений, таких, как относительные интенсивности гравитационного, слабого, электромагнитного и сильного взаимодействий, динамическое уравнение для спектра масс элементарных частиц и т. д. Не будем сейчас говорить об этом ввиду весьма предварительного характера приведённых соображений. Отметим только, что в последнее время большое внимание модели элементарных частиц в виде сплошного распределения конечных размеров уделяет Дирак, причём осесимметричные решения в его теории дают довольно хорошее согласие с экспериментально наблюдаемым спектром масс.

    В своё время задача Кеплера о движении точечных частиц в центрально-симметричном поле, буквально взятая с неба (скопированная с Солнечной системы), послужила весьма плодотворным прототипом атома водорода, а затем и вообще всякого атома. В настоящее время существует весьма много попыток построения модели элементарных частиц как системы нескольких точечных первочастнц, таких, как кварки, обладающие дробным электрическим зарядом и другими квантовыми числами, трионы с целым электрическим зарядом и т. д. Однако нам кажется, что для элементарных частиц наиболее плодотворной окажется модель сплошного распределения конечных размеров в виде пульсирующей микрозвезды, а отнюдь не модель системы точечных первочастнц.

    Наиболее существенной является сейчас попытка объединить новейшие астрофизические и космологические представления, т. е. представления о строении макромира с представлениями о строении микромира. Пока, как мы видели, кое-что получается в этом направлении, а что будет дальше, поживём – увидим.

    Вопрос о том, может ли окончиться физическая или вообще любая другая наука, дискутируется, по-видимому, с самого её возникновения. Передовые мыслители человечества, создавая новые гипотезы о Вселенной, о строении и эволюции материи, зачастую были весьма односторонни, утверждая, что ими создана окончательная и единственно правильная теория и последующим поколениям остаётся только пользоваться ею или в крайнем случае развивать её по мелочам.

    Вспомним хотя бы по очереди признававшиеся окончательными представления о строении Вселенной. Это убеждение древних учёных о том, что Земля покоится на трёх китах, а над ней по неподвижной небесной тверди перемещаются звёзды, Луна и Солнце. Затем система Птолемея. Система Коперника с неподвижным Солнцем в центре. Наконец, современные представления о замкнутой расширяющейся Вселенной (модель Фридмана). Каждая из этих замечательных теорий объясняла наблюдаемые факты, известные в своё время, но всякий раз попытка канонизировать то или иное представление кончалась крахом под давлением новых необъяснимых явлений.

    Ситуация, аналогичная описанной, неоднократно возникала и в теоретической физике. Хорошо известно, что в конце прошлого века, ознаменовавшегося блестящими достижениями механики, электричества, атомарной теории строения вещества, некоторым казалось, что развитие науки закончено, так много экспериментов укладывалось в рамки общепризнанных теорий, и уж никто не мог себе представить, что на протяжении жизни одного поколения могут возникнуть такие науки, как квантовая механика и теория относительности, произведшие революцию в образе мышления физиков.

    Казалось, что эта поучительная история должна была бы отбить охоту утверждать, что физическая наука может когда-нибудь закончиться. Однако время от времени даже в популярных книгах по физике высказывается мнение, что физика в один прекрасный день может исчерпать свой предмет, поскольку основные константы, характеризующие фундаментальные взаимодействия и входящие в генеральные уравнения физики, а также взаимосвязь между ними будут определены.

    Ссылаются на пример, якобы, уже законченных теорий вроде общей теории относительности Эйнштейна, забывая, что сведя тяготение к искривлению пространства, эта теория, несмотря на очевидные успехи, сняла один трудный вопрос, заменив его другим, не менее трудным.

    На позиции абсолютизации имеющихся теорий и предсказания конца науки охотнее всего становятся люди, не принимавшие непосредственного участия в создании этих теорий. Учёный же, пытающийся сделать новый шаг в неизведанное, всегда находится на более уязвимой для критики позиции, чем тот, кто отстаивает незыблемость теорий, уже получивших признание.

    Но дело же не только в том, чтобы выяснить, сколько существует фундаментальных взаимодействий – четыре или более (кстати, неясно, когда можно будет сказать, что такое выяснение закончено), ведь даже под действием одного электромагнитного поля макроскопическое тело и микроскопический объект движутся по-разному. Поэтому экстраполяция теоретических представлений, развитых для определённой области скоростей, импульсов, плотностей энергий и т. д., в другую область физических параметров должна выполняться весьма осторожно и не всегда бывает оправданной. Можно ли исчерпать все области физических условий и когда это будет сделано? На эти вопросы ещё никто не дал окончательного ответа.

    Предсказатели окончания физической науки иногда рассуждают следующим образом. Наша Вселенная конечна. Если всё подчиняется квантовым законам, то существует лишь конечное число частиц. Число сочетаний из конечного множества элементов само конечно. Познание конечного числа сочетаний требует конечного времени, следовательно, не только физика, но и все другие науки, равно как и искусство, могут быть познаны за конечное время. Наивность подобных рассуждений нам кажется очевидной. Вспомним пример, приведённый нами в главе о статистической физике: количество молекул в одном литре газа конечно, но число столкновений даже в этом случае столь велико, что задача расчёта траекторий становится неразрешимой. А что, если наша Метагалактика не единственна? А если Вселенная бесконечна? А она действительно бесконечна.

    По мере расширения нашей Метагалактики средняя плотность энергии и фон космического излучения уменьшались. Это привело к тому, что появились связанные состояния частиц с небольшой энергией связи, такие, как атомы, молекулы и, наконец, большие молекулы, появились живые существа. Эти объекты, состоящие из большого числа элементарных частиц, обладают такими новыми неожиданными свойствами, разобраться в которых, отправляясь от свойств элементарных частиц, практически невозможно. Точно так же никакое детальное изучение свойств элементарных частиц и фундаментальных взаимодействий не решит всех задач физики. Здесь полезно вспомнить ситуацию, существующую в настоящее время в теории многих тел в ядерной физике. Взаимодействие двух нуклонов друг с другом исследовано уже давно и очень подробно, однако попытка использовать эти знания при построении теории системы из трёх нуклонов с учётом связанных состояний столкнулась с такими трудностями, что лишь в самое последнее время найдены подходы к её решению. Добавление каждой новой частицы сильно усложняет задачу, поэтому описание сколько-нибудь сложной системы многих тел без применения модельных соображений практически невозможно. Тем более нам представляется очевидным, что никакое развитие физики не может исчерпать область химии, биологии или других наук.

    До сих пор нет теории элементарных частиц и вряд ли без учёта гравитации эта теория может быть создана, но следует ли всячески протестовать против любого способа создать её на совершенно новых принципах до тех пор, пока не убедимся в полной несостоятельности старых? В чём же может сказаться эта несостоятельность? Большинство твёрдо убеждено, что только в противоречии этих принципов опытным данным. Но так как с годами теоретическая наука становится всё сложнее, вернее, обрастает всё большим количеством индексов (о затемняющей смысл “вакханалии” индексов говорил еще Картан), то всегда остаётся надежда, введя достаточное количество подгоночных параметров, всё-таки заставить упрямый факт согласиться со старым принципом. Следуя такой идее, можно объяснить всё. Всё и в то же время ничего, потому что не привносим ничего непосредственно не следующего из фактов, а всего лишь упражняемся в нахождении экономной универсальной записи данной группы фактов, потом ещё более широкой группы (что требует добавления новых индексов и новых подгоночных параметров) и т. д., т. е. всю Вселенную пытаемся втиснуть в какую-нибудь универсальнейшую из мыслимых записей. Неважно, что число подгоночных параметров при этом становится очень большим.

    Вспомним, однако, безумцев, которые не только занимались наведением порядка в мире обнаруженных фактов, но и исследовали возможность переустройства самой идеи об экономной записи фактов. Вспомним Бора, Гиббса, Лобачевского, Ньютона, Планка, Пуанкаре, Резерфорда, Римана, Шредингера, Эйнштейна и других основоположников науки о пространстве, времени и материи, которые не только исходили из известных им фактов, а, используя свою фантазию, выдвигали и исследовали гипотезы, прямо-таки противоречащие установившимся теориям. Тогда мы увидим, что всем этим фантастам удалось произвести переворот прежде всего в способе современного им научного мышления, допустить невозможное с точки зрения всего, чему их доселе учили, и это невозможное оказалось явью. Так стоит ли нам канонизировать их мысли? Стоит ли подгонять под их уравнения всю наблюдаемую Вселенную, вместо того чтобы использовать их успехи прежде всего как поучительные образцы умения думать, умения привнести в теорию о Вселенной нечто от себя, а не просто уложить её в благопристойную запись? Ведь как сказал Гёте “...человека всегда влечёт сочетать невозможное... И это – благо, потому что, только постулируя невозможное, он способен достигать наивозможного”.

Дата установки: 03.02.2012
[вернуться к содержанию сайта]

W