В рассказе, как и в БТР, всё вертится вокруг скорости света, вокруг релятивистского постулата о постоянстве, неизменности её, вставшего непреодолимым барьером на пути человечества к звёздам. И обойти это мнимое препятствие можно лишь одним способом - подвергнув сомнению теорию относительности и постулат постоянства скорости света (именно в этом и состоит суть БТР). Скорость света может, должна изменяться! И реальным обнаружением этого изменения в космическом эксперименте и заканчивается рассказ.

Невероятно глубоко автор передаёт состояние учёного, занимающегося фундаментальной исследовательской деятельностью, привносящего новое в известные нам законы природы. В рассказе отражены и небывалая самоотверженность, отрешённость, одиночество такого исследователя и то противодействие, недоверие, непонимание, косность мышления, консерватизм, с которым приходится сталкиваться новым идеям. Как верно замечено, учёные с большей готовностью поверят в совершенно невероятные, абсурдные идеи (такие как СТО, ОТО, квантмех), если они хоть в чём-то согласуются с их собственными, чем согласятся принять намного более простые, естественные и логичные, если они противоречат их воззрениям.

И ответ, данный исследователю из рассказа маститым учёным: "…при теперешнем состоянии физики это бесперспективно. Нет практических предпосылок. Не стоит ломать здание, которое может послужить ещё долгие годы.", - весьма характерен для представителей так называемой официальной науки, когда им предлагают концепции альтернативные теории относительности или квантовой механике. Эта навязываема нам всеми правдами и неправдами безальтернативность научных теорий, их категоричность уже сама по себе заставляет в них усомниться, подвергнуть их критическому пересмотру. Всё это хорошо показывает, что исследователь в первую очередь должен быть бойцом, бескомпромиссным борцом за истину. Именно таким бойцом и был Вальтер Ритц, очень рано, в возрасте тридцати одного года, погибший, сражаясь за свою теорию.

Рассказано о том непростом выборе, который должен для себя сделать каждый исследователь: предпочтёт ли он беззаботную жизнь обывателя от науки, занимающегося номинальными, но зато "диссертабельными" темами или решится заняться поиском основ вещей, истины, бросив вызов всему научному сообществу и рискуя всю жизнь остаться непонятым и непризнанным. Очень редким людям хватает смелости выбрать второе и не свернуть позднее с этого пути на лёгкую дорожку. Но именно они-то и оказываются настоящими исследователями природы, открывателями её тайн, противостоящими гигантской армии бездарных ремесленников от науки.

Такого рода конфликт, борьба с косностью присутствовали в науке всегда и, вероятно, ещё надолго в ней останутся. Бесконечное число раз случались и будут случаться в истории науки гонения на Демокрита, Коперника, Джордано Бруно, Галилея, на тысячи им подобных исследователей и на их учения. Ибо только через тяжелейшую борьбу становится возможной победа истины. И именно эта борьба с косностью, консерватизмом, обывательством в науке, этот извечный конфликт выразительно изображается в рассказе.

Показано, что силы науки, призванные служить прогрессу человечества, нередко тормозят его. Даже столкнувшись с конкретными фактами и экспериментам, опровергающими принятые теории и подтверждающие новые, академики, как показано в рассказе, ещё очень долго не хотят признать свою неправоту, цепляясь за свои ошибочные взгляды.

Вообще в рассказе очень много параллелей с историей развития теории Ритца. И здесь и там речь идёт о возможности влиять на скорость света, об изменении в связи с этим всех известных законов оптики, электродинамики, астрофизики и атомной физики. В рассказе очень прозорливо подмечено, что причины постоянства скорости света надо искать в микромире, среди явлений распада, среди микроскопических параметров системы. Особое внимание в рассказе уделено единой теории поля (или взаимодействий) и степенным разложениям, которым основополагающее значение придавал и Ритц, искавший в их приближениях, членах второй, третьей, четвёртой и больших степеней причины сил разной природы (электрической, магнитной, гравитационной). А Дж. Фокс в 60-х годах увидел в этих высших степенях и причины субатомных взаимодействий (сильного и слабого), ответственных за явления распада.

Да и сама цель, которая побудила героя рассказа заняться Проблемой, то есть путешествия к звёздам со сверхсветовыми скоростями, во многом совпадает с целью предпринимаемого ныне исследования и развития теории Ритца. Вероятно, сбудется и то, что именно космос, космическая техника, как и в рассказе, предоставят неоспоримое свидетельство в пользу новой теории. Соответствующий опыт по увеличению и измерению скорости света, несомненно, будет поставлен в ближайшие годы именно с помощью искусственных спутников.

При некоторой фантазии этот рассказ можно воспринять даже как пророчество, как послание из будущего от потомков о том, что мы находимся на верном пути, что именно в направлении движения БТР следует искать истину. В таком случае в рассказе присутствует лишь одна неточность: если теория Ритца восторжествует, то произойдёт это не в отдалённую эпоху заселения Марса, а уже сейчас, в ближайшие годы. Ведь уже сейчас наземные и космические наблюдения предоставляют всё большее число свидетельств ошибочности второго постулата СТО и прочих современных теорий, в особенности космологии, основанной на теории относительности.

В целом же рассказ Павла Амнуэля можно охарактеризовать как высокохудожественный. В нём есть всё: и фантастика, и наука, и романтика космоса, научного поиска, и гуманитарные, этические проблемы. Показаны духовный мир исследователя, его мятущийся, беспокойный дух, ищущий выхода, первоосновы вещей, и, что особенно важно, показана огромная ответственность учёного перед человечеством, как за осуществление и донесение до людей истины, с целью принести пользу, так и за возможные отрицательные последствия открытий. Лишь очень немногие, сильные люди способны в течение долгого времени выносить этот груз ответственности. Рассказ показывает тернистый и долгий путь исследователя природы - таким, какой он бывает, и каким он, вообще говоря, и должен быть.

Интересно, что если в первом рассказе в качестве такого тормоза выступала основа специальной теории относительности (постулат СТО о постоянстве скорости света), то повесть Джоунса низвергает и основу общей теории относительности (постулат об эквивалентности инертной и гравитационной силы). Оба автора сходятся в том, что именно теория относительности тормозит дальнейший прогресс человечества, не давая ему полететь к звёздам, в безмерные дали вселенной. Именно ошибочные представления о законах природы, консерватизм мышления мешают человечеству сделать прорыв. Теория относительности, мешая верному пониманию природы света и гравитации, одинаково не даёт нам создать сверхсветовые космолёты и антигравиторы.

Фантасты задолго до современных учёных осознали, что наука где-то сбилась с пути, зашла в тупик (оттого и не появляются ныне принципиально новые устройства). Недаром один из героев повести восклицает: "Я хочу сказать, что мне придётся... всем нам придётся вернуться вспять, бог знает как далеко — на двадцать лет учения, на пятьсот лет развития науки... Где мы сбились с дороги?"

Однако основная тема произведения - это процесс открытия, научного творчества, того как сознание исследователя, с трудом преодолевая косность, отвергая общепринятые догмы, отказываясь от надуманных, теоретических принципов, постепенно пробивается к истине. Как показывает автор, только при таком подходе, постоянно возвращаясь к истокам и критически пересматривая, переосмысливая общепринятые теории, подвергая их сомнению, и можно прийти к открытию нового.

Это хорошо видно на примере теории Ритца. Как видно из многих статей данного сайта, теорию Ритца отклонили вовсе не из-за того, что к этому имелись какие-то экспериментальные или теоретические основания, а потому что учёные не хотели её принимать изначально. И до сих пор, когда её опровергают, стоят на предвзятых позициях принятых теорий. Естественно, что, беря за основу принятую картину мира и рассматривая отдельный вывод теории Ритца, легко прийти к противоречию. Однако, как и в повести, это отнюдь не говорит об ошибочности теории Ритца, но может свидетельствовать, напротив, и об ошибочности принятой картины мира.

Если же, как в повести, подойти к теории Ритца непредвзято, объективно, встать на её точку зрения и рассмотреть всю теорию, все её выводы и эффекты в целом, то не найдётся ни одного противоречия с явлениями природы и экспериментами. Так, учёные, рассматривавшие космические свидетельства против БТР, совершенно не приняли во внимание вводимый ею эффект Ритца. А в опытах по растяжению времени жизни быстрых мезонов не учитывали, что БТР допускает скорости много большие скорости света. Стоит ли после этого удивляться, что они пришли к противоречию?

Но вернёмся к повести Джоунса. Автору удалось создать яркий образ человека (Даннинг), который мог бы построить антигравитационную машину. В нём мы находим все черты тех полусумасшедших затворников учёных-гениев, которых так любят изображать в своих произведениях писатели-фантасты. И в то же время Даннинг наделён такими чертами, что мы начинаем верить: именно такому человеку под силу решить загадку антигравитации. В первую очередь такими необходимыми для настоящих учёных чертами Даннинга оказывается его непредвзятость и универсализм, роднящий его с учёными прошлого, способными делать открытия сразу в многих областях.

Об этом один из героев повести сказал так: "… гений Даннинга, очевидно, заключался в его способности извлекать нужные сведения из огромной массы материала, не отвергая категорически целые области человеческого мышления". Как показано в повести, именно категоричность и суженность кругозора, ограниченность мышления представляют собой главный тормоз на пути к открытию нового.

Примечательно, что даже оккультные науки, религия, астрология, восточные практики йогов не отвергались Даннингом, как нечто абсурдное. Ведь, как верно гласит народная мудрость, во всём есть крупица здравого смысла, есть зерно истины, и Даннинг умел её извлечь. Именно в этом и состоит суть повести: даже в шумовом информационном фоне содержится верная информация, которую можно и нужно уметь извлекать.

Это хорошо видно на примере идей, высказывавшихся Даннингом относительно астрологии и практики йогов. В то время, когда писалась повесть, учёные ещё не признавали восточных практик. А теперь мы видим методы йоги общепризнанными и принятыми на вооружение медициной. А чудеса факиров, йогов, умеющих впадать в анабиоз, ходить по углям, стали предметом строгого научного рассмотрения и уже не отвергаются безапелляционно. Даже астрология, как верно заметил Даннинг, содержала в основе своей здравое зерно.

И ныне способность планет управлять судьбами людей рассматривают как строго научную гипотезу. В самом деле, уже давно доказано, что планеты, их расположения заметно влияют на активность Солнца (это показал ещё Э. Браун). А уже солнечная активность очень сильно воздействует на магнитосферу Земли и на большинство земных процессов. Это воздействие проявляется, например, в виде магнитных бурь, которые как известно, влияют и на здоровье людей, животных и на электронику. Так что солнечные, а значит и планетные циклы, действительно способны активно управлять ритмами земных процессов, жизнью людей и их персональными биоритмами. Эту гипотезу выдвинул и развил наш замечательный биофизик А.Л. Чижевский, с идеями которого можно познакомиться по книге Ф.Ю. Зигеля "Виновато Солнце".

Таким образом, большинство абсурдных идей и явлений наука отвергает не потому, что доказана их ошибочность, а от непонимания их причин, природы. При таком непонимании явление воспринимается как чудо, а чудес наука не признаёт, а не умея понять и объяснить, отвергает. В этом и состоит, как показал автор повести, основной недостаток её метода. Если изначально и принимать категорично, то только одну гипотезу, по которой ВОЗМОЖНО ВСЁ! Могут быть истинными в своей основе любые теории и любые явления! И в то же время любая из общепринятых теорий может оказаться ошибочной. Как заметил мне в письме один знакомый, не подвергать всё (даже из числа написанного в учебнике) сомнению - это значит не быть учёным.

Не зря в повести один из учёных сравнил математические символы и формулы с астрологическими знаками и расчётами: и те и другие одинаково способны ввести в заблуждения своей внушительностью и потому нередко служат инструментом обмана и самообмана.

И снова оказалось, что фантаст много тоньше чувствует тенденции развития науки, чем учёные. В то время как учёные, словно за спасательный круг, цепляются за изжившие себя бесполезные теории вроде теории относительности и квантмеха, грузом тянущие их ко дну, автор предлагает критически пересмотреть все наши знания. Даже сама идея повести о неких потоках возле тяготеющих тел во многом перекликается с потоками частиц (реонов), создаваемых тяготеющими атомами и электронами по БТР.

Раз нельзя построить новые приборы, раз нельзя понять некоторых явлений в рамках современных представлений, то может стоит, отказавшись от них, попробовать направить усилия в ином направлении? Как показано в повести, может такие усилия и не принесут того, что мы искали, но что-то новое обязательно обнаружат. Наука не должна топтаться на месте, скованная грузом отживших бесполезных теорий. Она должна постоянно двигаться вперёд, искать, даже ценой пересмотра удобных и прижившихся теорий. Об этом и говорит автор.

Самый главный враг науки - это предвзятость мнения; именно с ним при помощи хитрого психологического приёма справляются в повести. Проблема в том, что, "Каждый из вас заранее настроил свои фильтры на отклонение идеи антигравитации. Дескать, это чепуха! Её бесполезно искать. Надо работать над чем-нибудь полезным." И то же самое с любой другой проблемой. Сознание исследователя должно быть открыто для любой новой идеи. Всякую идею, особенно способную обернуться новыми важными и полезными открытиями, следует внимательно изучить, рассмотреть, пусть со всей строгостью, критически, но не отклонять загодя без всяких на то оснований, лишь из тех соображений, что она противоречит принятым воззрениям. Как говорится в повести: "Всё, что необходимо сделать, это избавиться от лишнего груза предрассудков, от окаменевшего мусора в голове, изменить произвольную настройку ваших умственных фильтров в отношении других вещей, которые вам всегда хотелось сделать, и тогда удастся найти нужный ответ на любую проблему, какую вы только пожелаете исследовать".

Учёные, не занимающиеся экспериментом, не "пощупавшие руками" оборудования, различных механизмов, не собиравшие их, не изучавшие природу в действии, просто не могут почувствовать природу, не способны понять её устройства. Их теории всегда слишком абстрактны, умозрительны, надуманны, оторваны от жизни, а потому очень редко оказываются верными.

Наглядный пример этого дают работы Эйнштейна. О его ляпах по понятным причинам не любят вспоминать. Но число этих ляпов столь велико, что скрыть их просто невозможно. Это и некоторые его ошибки в теории броуновского движения, и в аэрогидродинамике, в теории рассеяния света, и в других областях. Причём, надо заметить, ошибки он допускал весьма глупые, хотя нередко хорошо замаскированные внешне убедительным теоретическим обоснованием.

Анекдотичен случай, когда Эйнштейн, основываясь на разработанной им теории создания подъёмной силы крыла (основанной на законе Бернулли и по нелепой прихоти всё ещё входящей в учебники), решил теоретически рассчитать оптимальную форму сечения крыла для создания наибольшей подъёмной силы при наименьшем сопротивлении. То, что у него получилось, - нечто скрюченное и горбообразное - крылом можно было назвать, лишь обладая очень богатым воображением. И опыты подтвердили, что такое "крыло" не только не лучше обычных, но и вообще для полёта непригодно. Ну совсем как в стихотворении про кота, который "в теории собаку съел, на практике же - кот наплакал".

Проблема была именно в том, что Эйнштейн из-за своего умозрительного характера мышления органически не способен был почувствовать физику крыла, не мог понять, чем создаётся подъёмная сила, ну и тем более не мог почувствовать оптимальную форму. То есть не был наделён даже теми качествами, которыми обладает любой мальчишка, занимающийся конструированием и авиамоделизмом, и для которого все эти вещи интуитивно понятны, так же как любой настоящий кот инстинктивно умеет ловить мышей, будучи наделён этой способностью от рождения и развив её на практике.

Теми же недостатками страдают и другие работы Эйнштейна - о причинах меандрирования рек, о характере движения частиц воды в волне, о причинах рассеяния света атмосферой и т.д. Естественно, что, не умея найти правильного объяснения в таких сравнительно простых случаях, Эйнштейн не смог построить правильной теории намного более сложных явлений, таких как оптика и электродинамика движущихся тел, гравитация, пространство и время, над изучением которых билось много других умных людей.

То же можно сказать и о квантовой механике, которую, так же как и теорию относительности, создавали чистые теоретики. Неудивительно, что обе теории носят чисто умозрительный, абстрактно-теоретический характер. Их нельзя представить в наглядных образах, объяснить понятно и с ними невозможно работать иначе как посредством аналитических построений.

Именно таких горе-теоретиков и горе-теории высмеивает стих. Теория должна идти, отталкиваться от фактов, а не наоборот - это замечал ещё такой великий теоретик как Шерлок Холмс, умело сочетавший теорию и практику. Нынешним же учёным-теоретикам, такое впечатление, что наплевать на природу и на практику - они воспринимают их как нестоящее приложения к своим теориям. Такие учёные стремятся не понять природу, не раскрыть её загадки, а создать свои теории и законы, по которым она с чего-то должна работать. Да, иногда у них выходит нечто правдоподобное и математически изящное, заставляющее их прославлять свои теории и любоваться ими. Однако эти абстрактные, оторванные от реальности, физически-уродливые теории по самой своей сути ничего общего не имеют с реальными законами природы, и потому в конечном счёте всегда обречены на поражение.

Настоящий исследователь не создаёт, но лишь открывает, пытается понять законы природы. Для него на первом месте всегда факты, от них он отталкивается. Именно так всегда поступал и Ритц. Строя свою теорию, он искал простого объяснения фактам, стремился решить задачи практики, пытался найти все практические применения своей теории. Но такое гармоничного сочетание практика и теоретика в физике встречается теперь всё реже и реже. И в то же время армия односторонних и потому ограниченных теоретиков, наподобие того кота из стихотворения, всё множится.

В дальнейшем, по мере перевода в электронный вид и установки на сайт других научно-фантастических рассказов, эта статья будет дополняться новыми комментариями к произведениям.

Сергей Семиков