[вернуться к содержанию сайта]
Проблемы, связанные с действительной физической природой излучения, как это теперь ясно осознано, принадлежат к наиболее основным задачам физики. Более глубоко, быть может, чем какие бы то ни было другие, затрагивают они великие основные метафизические соотношения между внешним миром физических фактов и субъективными умственными процессами, при помощи которых мы пытаемся сделать наглядными эти факты и дойти до сколько-нибудь разумного их объяснения. Возьмите, например, великую задачу об истинной природе света, которая постоянно стоит перед нами. Есть ли что-нибудь более трудное для умственного восприятия? Затруднения не уменьшаются, а скорее увеличиваются весьма определённым господствующим у нас теперь взглядом на энергию, как на отдельную субстанцию, имеющую реальное физическое существование.
Подумайте минуту, если вы можете, о происхождении силы, которая действует на каждый предмет, движущийся на земле, в море или на небе. За исключением очень небольшого, не имеющего особой важности, движения, производимого приливами и деятельностью вулканов, а также – этого не следует забывать – самими радиоактивными веществами, все движущиеся предметы прямо или косвенно движутся благодаря энергии, достигающей земли, как излучение, в форме солнечного тепла и света. Огромные массы движутся туда и сюда, потому что когда-то в прошлые времена, далёкие или близкие, что-то происходило на солнце на расстоянии 150 миллионов километров от нас. Когда мы начинаем рассматривать явления излучения, мы неизбежно приходим к вопросу о среде, которая наполняет внешнее пустое пространство и благодаря действию которой эта невещественная, но жизненная сущность – энергия – доходит до нас из далёких миров. Мы называем эту среду эфиром и стремимся приписать ей все вещественные или псевдовещественные свойства. Лорд Кельвин потратил по-видимому значительную часть своих досугов, пытаясь, так сказать, дематериализовать вещество в эфир, т. е. пытаясь остроумными механическими сочетаниями и аналогиями с вещественными моделями – всевозможными моделями, какие только может постичь наша мысль – получить возможное построение, которое представляло бы неуловимый, но всепроникающий эфир. Другие, опираясь на хорошо известное начало, что опрокидывание всего вверх дном, если только оно достаточно последовательно и всеохватывающе, в конце концов, приводит к системе не менее логичной и рациональной, чем исходная, дали эфиру невообразимо огромную плотность, а атомам вещества характер дыр или пустот. Необходимости существования всемирной, всё проникающей среды или эфира, способного передавать энергию, не станет отрицать никто в эти дни беспроволочного телеграфа, но по вопросу о его действительной природе мнения разделяются так, как только возможно.
Однако в современной физике теперь скорее существует стремление вывести и объяснить явления вещества из свойств эфира, чем пытаться построить эфир на вещественной или псевдовещественной модели. Но пока о свойствах самого эфира мы знаем мало. Одну определённую вещь мы знаем наверно и знаем её уже давно, а именно скорость, с которой передаются действия в эфире. Эта скорость, скорость света, составляет 300000 километров в секунду. Насколько нам пока известно, действия, передаваемые через эфир, распространяются с этой единственной и определённой скоростью. Не только свет, но и электромагнитные излучения, которыми пользуются в беспроволочной телеграфии, магнитные бури, как их называют, приходящие к нам от солнца, а также, по всей вероятности, и икс-лучи распространяются в эфире с этой именно скоростью.
Два века тому назад великий ум Ньютона вполне оценил глубокую трудность объяснения излучений и предложил единственный путь, уклоняющийся от современного учения об эфире, какой, насколько я знаю, когда-либо предлагался.
По гипотезе Ньютона свет состоит в испускании светящимся телом чрезвычайно ничтожных вещественных частиц, или корпускул, несущихся с неимоверной скоростью. Эта корпускулярная теория, поскольку дело касается света, при более подробном рассмотрении оказалась несостоятельной и уступила место современной волнообразной теории, утверждающей, что свет состоит в поперечном колебании эфира; стали признавать, что существование этого эфира одинаково необходимо как для передачи гравитационных, магнитных и других форм энергии, достигающих до нас извне, так и для передачи самого излучения. Удивительно, что эта мысль о корпускулярном излучении, оказавшаяся неверной по отношению к свету, остаётся одною из самых замечательных искр Ньютонова гения, так как в ней за два века вперёд было верно предугадано направление экспериментальных открытий. Ныне благодаря радиоактивности наука обогатилась открытием альфа-, бета- и гамма-лучей и по меньшей мере два из этих типов, альфа- и бета-лучи, являются не колебаниями эфира, подобно свету, а состоят из чрезвычайно незначительных вещественных частиц (атомов и корпускул), несущихся с огромной скоростью. Это одно из двух главных указаний на то, что радиоактивность есть попутное проявление "атомного распада".
Однако сегодня я не предполагаю входить в рассмотрение этой стороны вопроса. Удобнее будет отложить её. Достаточно сказать, что альфа- и бета-лучи или, как я впредь буду также называть их, альфа- и бета-частицы состоят как бы из более лёгких осколков распадающихся атомов радиоактивного вещества. При обыкновенных обстоятельствах радий, оказывается, испускает одновременно альфа- и бета-частицы, но, как мы увидим, это выходит так только потому, что происходит несколько последовательных разложений и действие оказывается сложным. Природа этих лучей так резко отличается от природы света, что стоит на минуту остановиться и рассмотреть эту разницу несколько более внимательно.
Волнообразную теорию света часто иллюстрируют тем, что происходит при падении камня в пруд. От места падения концентрическими кругами идёт рябь небольших волн. Когда этот ряд волн доходит до определённого места, вода здесь сначала подымается выше обычного уровня, а затем сейчас же опускается ниже его. Это возмущение распространяется в поперечном направлении, т. е. оно идёт горизонтально, между тем как волнообразное движение воды происходит вертикально вверх и вниз. Природу этого возмущения открывает нам поверхность, но возмущение того же типа происходит и под поверхностью, и каждая круговая волна на самом деле есть сечение полушарового слоя. В эфире нельзя получить поверхности, подобной поверхности воды, так как эфир проникает всё. Свет распространяется от светящейся точки по всем направлениям сферическими волнами, в которых по эфиру идёт какое-то движение взад и вперёд, перпендикулярное к направлению распространения света. Сопоставьте с этим наше представление о природе альфа- и бета-лучей, испускаемых радиоактивными веществами. Эти лучи испускаются равномерно во все стороны не как ряд последовательных сферических волн, но как беспорядочный рой бесчисленных ничтожных частиц, выбрасываемых радиоактивным веществом. В отличие от волнообразной теории я для краткости буду называть это "теорией раздельных частиц", так как здесь излучение, по нашему мнению, обусловлено полётом множества независимых отдельных частиц, свободно несущихся по радиальным направлениям от вещества подобно тому, как спицы колеса расходятся от его оси. Едва ли вы можете представить себе два более различных явления, и однако тот факт, что спор между двумя взглядами на природу света продолжался долгое время, показывает, как нелегко было различить их следствия.
Для ясности я должен здесь несколько забежать вперёд. Для нас уже не новость, что в мельчайшей крупинке вещества содержатся невообразимые мириады отдельных атомов. Мы достоверно знаем, что в этом ничтожном количестве бромистого радия, весом в тридцать миллиграммов, содержится пятьдесят миллионов биллионов (5×1019) отдельных атомов радия, если только мы имеем чистое соединение. Доказано, что в год распадается, круглым числом, одна двухтысячная часть их. В году содержится около 32000000 секунд, так что в каждую секунду времени разлагается немного меньше тысячи миллионов этих атомов радия, что даёт для альфа- и бета-частиц небольшое кратное того же числа. Такое изобилие их, разбрасываемое беспорядочно во всех направлениях, как вы можете представить, заполнит окружающее пространство их путями так же совершенно во всех отношениях, как будто бы они распространялись одной сплошной сферической волной. Другими словами, если только число выбрасываемых частиц достаточно велико, то в большинстве своих общих действий и в законах распространения раздельное излучение не будет отличаться от волнообразного. Правда, такого рода излучение не обнаружит ни правильного отражения, ни преломления, ни поляризации, как их обнаруживает свет, и отсутствие этих явлений в альфа- и бета-лучах является одним из доказательств в пользу того, что они состоят именно из отдельных частиц. Однако, если мы будем постепенно уменьшать число выбрасываемых частиц, другими словами, если мы постоянно будем уменьшать количество взятого радия, то наступит момент, когда раздельное излучение уже перестанет быть похожим на волнообразное. Оно как бы раздробится и обнаружит прерывность. Так и многие из сплошных пятен света на небе, известных под именем туманностей, при исследовании всё более и более сильными телескопами начинают разделяться на части и обнаруживать прерывность и наконец разрешаются на неисчислимое множество отдельных мерцающих звёзд. Возможно ли разрешить таким же образом рой альфа-лучей?
Частица катодного луча, а также и частица бета-луча, как оказалось, несёт такой же заряд электричества, что и заряженный водородный атом. Значит, какова бы ни была бета-частица радия, она несомненно есть атом отрицательного электричества. Что касается её скорости, то как масса этих частиц меньше массы всякой известной нам частицы вещества, так скорость её почти невообразимо больше скорости какой бы то ни было известной нам раньше частицы вещества. Она приближается к скорости света, т. е. к 300000 километров в секунду. Средняя скорость частицы катодного луча в трубке с разреженным газом составляет от 8000 до 18000 километров в секунду, тогда как скорость наиболее быстрой из бета-частиц радия достигает 270000 километров в секунду.
В этом-то и заключается одна из самых резких и в то же время самых замечательных особенностей радия. Производимые его лучами действия и даже до некоторой степени самые лучи не были совершенной новостью. Их можно в известной мере воспроизвести при помощи искусственных средств. Переходя от действий, производимых искусственно, к самопроизвольным действиям радия, мы ожидали бы найти большие сходства, но в то же время и большие различия. Пользуясь чрезвычайно сильными электрическими приборами, с затратой значительного количества энергии мы до некоторой степени можем получить подражание бета-лучам радия, но в настоящее время ни один механик не даст вам средств сообщить искусственно полученному электрону катодного луча Круксовой трубки сколько-нибудь значительную долю той скорости, с которой электрон бета-луча самопроизвольно выбрасывается радием. То же и в других отношениях. Всё, что мы получаем, пользуясь наиболее могучими силами, какие есть в нашем распоряжении, далеко не может идти в сравнение с тем, что делается ничтожными количествами вещества, подвергающегося атомному распаду.
Мне больше хотелось бы нарисовать вам широкую картину радиоактивных процессов, сколь возможно точно, чем излагать подробно все детали исследований, на которых эта картина основана. Нужно ясно представлять себе отношение таких картин к обнаруженным фактам. Эти картины, может быть, и неверны, но в настоящее время нельзя доказать их ошибочности. Другими словами, в любом случае, не боясь впасть в ошибку, вы можете воспользоваться вашей картиной и приложить её к тому, что происходит на самом деле; принятый взгляд заставляет вас ожидать известных следствий и следствия эти во всех известных случаях согласуются с фактами. Без таких общих картин или обобщающих гипотез ни один человек не мог бы охватить даже незначительной части отдельной науки. Пока выводы гипотезы согласуются с известными фактами и даже могут применяться к точному предсказанию фактов ещё неизвестных, чем экономизируется память, гипотеза или умственная картина ещё не считается и не предполагается абсолютной истиной. Пока все известные нам факты не противоречат нашей гипотезе, последняя служит чрезвычайно полезной цели, хотя когда-нибудь её может сменить более глубокий взгляд, ступенью ближе к абсолютной истине.
В первоначальной истории этого предмета надо было считаться с двумя возможными предположениями относительно настоящей природы радиоактивных изменений. Радиоактивность есть явление атомное и радиоэлементы подвергаются медленно происходящим изменениям. Что мы называем здесь "медленным"? Существует две возможности. Либо эти медленные изменения могут получаться в результате медленного постепенного преобразования, при котором одновременно все атомы радиоактивного вещества постепенно отдают свои запасы внутренней энергии и понемногу переходят в новые роды вещества. Эту точку зрения никогда нельзя было удержать ни на минуту. Либо же это изменение медленно и постепенно лишь по отношению ко всей массе вещества, но внезапно и по характеру подобно взрыву для каждого отдельного атома, которому приходит его очередь распадаться. Эта, с самого начала единственно возможная точка зрения согласуется со всем, что с тех пор стало известно относительно природы последовательных разложений и испускаемых альфа-частиц. Радиоактивные изменения происходят каскадом, со ступеньки на ступеньку, и совершение каждого последовательного шага требует в среднем определённого времени. Но что касается отдельного распадающегося атома, то его изменение происходит сразу и по природе сходно со взрывом, при котором с огромной скоростью выбрасывается альфа-частица и тем самым, ipso facto, старый атом становится новым, с атомным весом на четыре единицы меньше. Если взять отдельный атом радия, например, то в нём не происходит постепенного изменения в эманацию и в атомы гелия. Если же взять всю массу радия, то здесь происходит весьма постепенное изменение в том смысле, что в каждую единицу времени разложению подвергается некоторая определённая часть всей массы.
Итак, вот чрезвычайно живая картина атомного разложения, которую установили подробные исследования радиоактивности. Если взять в какой-нибудь момент радиоэлемент, подобный радию, то из всех его бесчисленных атомов, значительной части которых предстоит жить сотни, а некоторым и тысячи лет, каждую секунду улетает прочь сравнительно весьма ничтожная часть, выбрасывая альфа-частицы и становясь атомами эманации. В следующую секунду жребий распада выпадает новой группе и таким образом процесс продолжается, альфа-частицы выбрасываются в виде непрерывного роя и, тем не менее, изменяется столь ничтожная доля всей массы, что бóльшая часть радия остаётся неизменной даже спустя сотни лет. Рассмотрим теперь полученные атомы эманации. Они гораздо менее устойчивы, чем атомы радия. Из их числа каждую секунду разлагается гораздо бóльшая доля, которая даёт больше альфа-частиц, а также и новое тело, до сих пор нами нерассмотренное.
Теперь нам нужно вкратце рассмотреть действительную природу радиоактивного изменения и законы, которым оно следует. Вывод этих законов составляет дело математика. Нас главным образом интересуют общие заключения, получающиеся при этом. Я сперва изложу наиболее важные из них, освободив их от математических символов. Вероятность того, разложится ли какой-нибудь атом или не разложится в определённую секунду, постоянна. Она не связана никакими внешними или внутренними условиями, известными нам, и в особенности она не увеличивается тем, что атом уже прожил известный период времени. При радиоактивном изменении события прошлого, насколько мы можем судить, не имеют никакого влияния на ход событий в будущем. Это вытекает из одного общего математического закона, которому, как оказалось, подчиняются все доселе исследованные случаи атомного распада. К счастью закон этот сам по себе прост. Его приложение к отдельным случаям часто оказывается сложным, но я ограничусь простейшими следствиями, в то же время и наиболее важными. Химику приходится иметь дело со многими типами изменений, подчиняющихся различным законам. В некоторых из них скорость изменения пропорциональна количеству изменяющегося вещества, в других какой-нибудь степени этого количества. В радиоактивном изменении эта скорость всегда прямо пропорциональна количеству изменяющегося вещества. Это кажется довольно простым, но я должен предупредить непосвящённых: им не следует упускать из виду важный факт, что так как количество изменяющегося вещества с течением времени само изменяется, благодаря самому ходу изменения, то и скорость изменения, пропорциональная этому количеству, в силу этого постоянно изменяется и никогда не сохраняет одинаковой величины1. Отсюда с помощью одной только арифметики да алгебры вы далеко не уйдёте. Для полного вывода закона радиоактивного изменения необходимо некоторое, хотя бы незначительное, знакомство с математикой непрерывно изменяющихся величин. Но так как я желаю избежать всякой математики, то я просто укажу эти следствия ex cathedra.
Скорость изменения в каждом отдельном случае атомного распада пропорциональна количеству изменяющегося вещества. Обычно символом λ (лямбда) представляют ту долю общего количества, которая изменяется в одну секунду; этому символу лямбда дают особое название "радиоактивной постоянной". Величина лямбда может представлять малую или большую дробь сообразно каждому данному случаю смотря по тому, идёт ли процесс разложения медленно или быстро. Важно здесь то, что при всяких обстоятельствах это есть действительно постоянная величина природы, не зависящая ни от прошлой и будущей истории данного вещества, ни от того, велико или мало его количество, ни от каких бы то ни было других условий. Так, для эманации радия радиоактивная постоянная имеет величину 1/500000, которая означает, что в этом случае каждую секунду изменяется 1/500000-ая часть всего наличного количества эманации. Отбрасывая математику2, мы прямо скажем, что средняя долговечность атома радиоактивного вещества, т. е. выраженное в секундах время его среднего существования до того момента, когда придёт его очередь распадаться, есть просто величина, обратная этой радиоактивной постоянной, или 1/λ. Таким образом, средняя жизнь эманации радия составляет 500000 секунд или 53 суток.
Далее, так как радиоактивное изменение в каждый момент происходит со скоростью, пропорциональной только тому общему количеству подвергающегося изменению вещества, которое имеется в наличности и которое осталось ещё неизменным к этому моменту, и так как при таком взгляде на изменения мы вовсе не принимаем во внимание абсолютных количеств, а только доли изменяющегося целого, то отсюда следует, что лямбда имеет одинаковое значение в течение всего процесса от начала до конца. Отсюда вытекает также, что 1/λ, средний период жизни остающихся атомов, не стремится уменьшаться с течением времени, как вам, пожалуй, могло бы показаться. Атомы, распадающиеся первыми, обладают гораздо более короткой жизнью, а распадающиеся последними проживают гораздо более долгую жизнь, чем средняя продолжительность. Но во всякий момент, если рассматривать только атомы, оставшиеся ещё неизменными к этому моменту, и начинать счёт времени с этого момента, их средняя долговечность всегда равна 1/λ.
Наша собственная средняя долговечность подчиняется, разумеется, совершенно иным законам, гораздо более сложным. Определение величины дожития для каждого возраста является практической задачей страховых обществ. Но каждому известно, что благодаря смертности младенцев ожидаемая при рождении долговечность короче, чем немного времени спустя, когда она достигает максимума, убывая затем всё больше и больше с повышением возраста. "Величина дожития" радиоактивного атома не зависит от его возраста – это самый простой возможный закон, приводящий, как мы увидим, к некоторым чрезвычайно интересным выводам.
Всё это даёт полный ответ на общий вопрос о том, как изменяется элемент. Вероятно, вам было бы желательно знать, почему он изменяется именно таким образом. Я не могу сказать этого. В этом вопросе мне нужно быть особенно осторожным, так как мне однажды жестоко досталось от одного критика за то, что я в одной книжке рискнул указать, что непосредственная причина атомного распада "по-видимому, обуславливается случаем, т. е. определённое положение, принимаемое атомом в некоторый момент, не имеет определяющего влияния на то положение, которое он займёт в следующий момент". Если бы ангел смерти выбирал из всех живущих на свете определённое количество каждую минуту независимо от их возраста, молодых и старых, если бы он не обращал внимания ни на что, кроме числа жертв, и случайно выбирал одну жертву тут, другую там, пока не составится нужное число, то наше ожидание жизни было бы такое же, как и у радиоактивных атомов. Вот и всё, разумеется, что понимается в утверждении, что ход атомного разложения по-видимому обусловливается действием "случая".
Естественно было бы спросить, почему господствует именно этот закон. На этот основной вопрос пока не пролито никакого света. Всегда существует причина последней причины. Атомное разложение всегда несомненно является последней причиной радиоактивности. Этот вывод не ослабляется тем, что пока мы не нашли ещё окончательной причины атомного распада. Допускались различные возможные причины. Большинство их не только не помогает освещению вопроса "почему", но даже не подходит к нашему "как". Закон радиоактивных изменений ясно показывает, что прошлая история атома не увеличивает его шансов подвергнуться распаду в будущем; в этом мы имеем основное сведение, которое однако оставляет окончательную задачу неразрешённой.
Существует еще один способ формулировки закона радиоактивных изменений. Именно, можно сказать, что с возрастанием времени в арифметической прогрессии количество остающегося вещества убывает в геометрической прогрессии. Предположите, что за τ (тау) секунд половина всего количества изменяется, а половина остаётся неизменной. В следующий период τ секунд изменяется половина остатка, т. е. четверть, а четверть общего количества остаётся не изменившейся. За 2τ секунд количество не изменившегося вещества убывает до 1/22. В период времени Nτ секунд, где N есть целое число или единица, делённая на целое число, количество остающегося вещества составляет 1/2N. Нужно ещё определить только, как время τ, требуемое для изменения половины всего количества, относится к периоду средней жизни 1/λ в первом методе. Между этими двумя периодами существует определённое отношение,– именно, последний всегда в 1,45 раза больше первого. Во время, равное периоду средней жизни 1/λ, количество наличного вещества сводится к 1/e=0,368 первоначального количества.
Есть ещё одна область, где эти открытия странно затронули человеческую жизнь; я не могу обойти её совсем, хотя здесь совершенно не гожусь в проводники. Радиоактивность приучила нас в лаборатории к действительному исследованию процессов, требующих для своего завершения тысяч миллионов лет. В известном смысле слова можно вообще сказать, что существование таких процессов уничтожило время. Я хочу сказать, что пределы возможного протяжения прошедшего и будущего времени сразу страшно расширились. Теперь мы уже не просто вымирающие обитатели мира, который и сам медленно умирает: мир – мы это видели – в себе, во внутренней энергии своих собственных вещественных составных частей имеет средства, если не способность, к бесконечному обновлению. Правда, конечно, и то, что, поскольку нам теперь известно, возможная протяжённость времени только увеличилась, и в этом новом масштабе применимы те же начала, что и раньше. Однако, это возрастание так велико, что в сущности представляет переворот в прежних взглядах. В то же время нужно допустить, что теперь уже физика не может, как одно время она считала себя в праве делать, это указывать определённую границу существования нынешних условий вещей. Мысль, что эволюция происходит непрерывными циклами, без начала и без конца, при которых потерянная энергия одной части цикла в другой его части снова превращается в доступную форму, по меньшей мере, так же возможна и понятна при настоящем состоянии знаний, как и прежняя идея, которая основывалась на слишком широком применении законов доступности энергии, соблюдающихся, как мы нашли, в пределах нашего опыта. Будущему остаётся решить, приложимо ли то, что теперь представляет наш единственный опыт относительно законов энергии, приложимо ли оно, как это до сих пор допускалось совершенно определённо, к вселенной, как к целому, и ко всем условиям в ней, в которых нам невозможно производить наши опыты. Эта оговорка есть естественное последствие новых идей, так как мы узнали из них, как легко давать обобщениям физики всеобщую приложимость, которой на самом деле они не обладают.
Итак, если мир теперь уже не умирает от медленного истощения, но в себе самом носит средства возрождения и может существовать в тех же физических условиях, в каких существует теперь, в течение тысяч миллионов лет, то что же сказать о человеке? Откровения радиоактивности устранили физические трудности, связанные с ограниченностью запаса естественной энергии, который, как раньше думали, полагал предел времени существования человека на этой планете, но, конечно, этим не прибавляется ничего нового к нашему знанию о том, разделял ли человек с землёй её более далёкую историю. Здесь снова будет интересно и безопасно пуститься в некоторые умозрения и я упомяну об одном довольно удивительном вопросе.
Любопытно, какими поразительными представляются некоторые из старых мифов и легенд о веществе и человеке в свете современного знания. Возьмите, например, древний мистический символ вещества, известный под именем Уробора – "пожирателя хвоста",– представлявший змею, свёрнутую в круг, голова которой пожирает хвост, а в середине имевший девиз: "всё есть одно". Он символизирует эволюцию, больше того: это есть круговая эволюция – новейшая возможность – и даже ещё удивительнее: это есть эволюция вещества – опять-таки самая новая форма эволюции,– существование которой энергично отрицалось Клерком Максвеллом и другими ещё в прошлом веке. Представление, возникающее в мысли, как наиболее привлекательное и внутренне согласованное объяснение вселенной в свете нынешнего знания, будет, пожалуй, то, что вещество разрушается и его энергия выделяется и понижается в своём качестве в одной части эволюции, в другой же части нам ещё неизвестной, вещество снова создаётся с использованием потерянной энергии. Вследствие этого, несмотря на непрерывное изменение должно получаться и беспредельно продолжаться состояние равновесия и, если бы мы захотели символизировать такое представление, то можно ли сделать это лучше, чем в виде древней змеи, пожирающей свой хвост?
Некоторые из поверий и легенд, дошедшие до нас из древности, так всеобщи и глубоко укоренены, что мы привыкли считать их почти такими же древними, как и саму человеческую расу. Невольно возникает вопрос, в какой мере неожиданная согласованность некоторых из этих поверий и изречений со столь недавно открывшейся нам точкой зрения является результатом простой случайности или совпадения, и в какой мере она может быть указанием на совершенно неизвестную и не подозревавшуюся древнюю цивилизацию, все другие остатки которой исчезли. Любопытно, например, припомнить замечательную легенду о философском камне, одно из самых древних и всеобщих поверий, происхождение которого мы, по-видимому, не можем проследить до его источника, как бы далеко ни проникали в летописи прошлого. Философскому камню приписывалась сила не только превращать металлы, но и действовать, как жизненный эликсир. И каково бы ни было происхождение этого, по-видимому, бессмысленного смешения представлений, на самом деле оно представляет совершенное и лишь в весьма незначительной степени аллегорическое выражение взглядов, которых мы теперь действительно придерживаемся. Не нужно больших усилий воображения, чтобы видеть в энергии жизнь физической вселенной, а теперь мы знаем, что ключом истоков физической жизни вселенной является трансмутация. И эта старая связь способности трансмутации с жизненным эликсиром является простым совпадением? Я предпочитаю верить, что это, быть может, есть лишь эхо одной из многих предшествующих эпох не записанной истории земного шара, века людей, ступавших раньше по той же дороге, по которой ступаем мы теперь, в таком, быть может, далёком прошлом, что даже атомы его цивилизации, буквально, имели время разложиться.
Прежде чем кончить, дадим ещё на минуту свободный полёт нашему воображению в этом направлении. Что будет, если только что указанная точка зрения верна и если мы можем довериться тому слабому основанию, которое представляют поверья и суеверия, дошедшие до нас из доисторических времён? Нельзя ли найти в них некоторое оправдание той веры, что какая-то прежняя, ныне забытая раса людей обладала не только тем знанием, которое мы приобрели так недавно, но и властью, которой у нас ещё нет? Наука восстановила историю прошлых времён, как историю непрерывного поднятия человека до уровня его нынешних сил. В виду тех обстоятельных указаний, которые существуют относительно этого постоянного прогресса расы, традиционный взгляд на падение человека из более высокого предшествующего состояния становится всё менее и менее понятным. С нашей новой точки зрения, однако, эти два взгляда далеко не так несовместимы, как казалось. Раса, которая могла бы производить трансмутацию вещества, не нуждалась бы в том, чтобы зарабатывать свой хлеб в поте лица своего. Если можно судить по тому, что делают наши инженеры с их сравнительно ограниченными запасами энергии, то такая раса могла бы преобразовать пустынный континент, заставить растаять замерзшие полюсы и сделать весь земной шар улыбающимся райским эдемом. Быть может, эти люди могли бы исследовать области внешнего пространства, эмигрируя в более благоприятные миры, как теперь излишек населения эмигрирует в более благоприятные страны. Можно думать, что такого рода господство могло быть и непродолжительным. Благодаря какой-нибудь одной ошибке, относительное положение природы и человека как слуги и хозяина, могло бы стать, как теперь, обратным, но с бесконечно более тяжёлыми последствиями, так что весь земной шар должен был снова попасть под непреоборимый скипетр природы, чтобы ещё раз начать своё утомительное восхождение в течение веков. Легенда о падении человека на самом деле может быть историей такого прошлого несчастья.
Дата установки: 17.02.2012
[
