Выступление В. П. Селезнёва перед аудиторией
[вернуться к содержанию сайта]
Многим пришлось видеть по телевизору картину, когда гордая и красивая птица, прилетевшая из чистых и здоровых северных мест, попадает в залитые нефтью водные пространства Персидского залива. Она погибает, увязнув в липкой нефтяной пелене, покрывающей поверхность воды и прибрежные полосы.
Примерно такая же картина ожидала специалиста, осмелившегося заняться тогда рискованным делом – астронавигацией. Оглядываясь на прошедшее, я вижу, что за последние тридцать-сорок лет очень мало нашлось охотников повторить мой подвиг. Если кто и пытался сделать подобное, то, судя по публикациям, только заимствовал материалы из моей книги “Навигационные устройства” (Машиностроение, 1961). Да и то – не затрагивая опасных зон (“залитых нефтью”), связанных с изучением природы света, исходящего от небесных светил.
– Что за дикость? – спросите Вы.
Попробую ответить на этот вопрос.
Приступая к изучению астронавигации я, будучи в здравом уме и в расцвете сил, полагал, что для этого надо знать следующие исходные данные:
1) местонахождение небесных светил относительно Земли;
2) физические свойства света, излучаемого светилами;
3) методы восприятия (измерения) этих потоков света;
4) способы вычисления координат местонахождения летательного аппарата относительно небесных тел (звёзд, галактик и т. п.).
Все эти данные являются традиционными при использовании любых видов навигации, независимо от того, какие сигналы при этом излучают ориентиры – световые, звуковые или электромагнитные.
Коварство ситуации заключалось в том, что некоторых из перечисленных данных было в избытке, например, за несколько тысячелетий развития цивилизации сведений о небесных светилах накопилось огромное множество. Весь этот богатейший материал находится в астрономических каталогах, картах и справочниках. Методы и средства восприятия световых потоков (всевозможные фотоэлементы) также достаточно хорошо известны, а способы вычисления координат в принципе аналогичны другим методам навигации. Следовательно, оставалось только “чуть-чуть”: воспользоваться услугами физики, которую все мы изучали в средней школе и в институте, и позаимствовать из неё обычные сведения о свете.
Каждый раз, разрабатывая новый прибор или метод измерений, я открывал книги по физике и тщательно изучал их, стараясь познать суть используемых физических явлений. Вот и в этом случае, не ожидая подвохов, я углубился в фолианты по оптике. И тут вдруг неожиданно для себя обнаружил, что на основе научных сведений о свете астронавигация в принципе невозможна!
Парадокс заключался в том, что важнейшее для навигации свойство света – скорость его распространения – в современной физике считается постоянной величиной (c=300000 км/с), независящей от относительного движения источника и приёмника излучения. При таких свойствах света невозможно определять основные параметры навигации – направление светового потока, расстояние до источника света, скорость движения объекта относительно источника излучения и др. То есть гипотеза о постоянстве скорости света не позволяет реализовать астрономические измерения!
Однако я прекрасно знал, что астронавигация существует и успешно используется на самолётах и космических объектах, как источник высокоточной навигационной информации. Так волей-неволей мне пришлось столкнуться с теорией относительности Эйнштейна.
Первоначально я нисколько не сомневался в правильности этой теории, но меня задело – неужели я – неглупый человек, разбирающийся в столь сложных системах и комплексах, не способен понять физические процессы и явления, которыми занимается эта знаменитая теория!
Но досконально изучив труды Эйнштейна и физические опыты, якобы подтверждающие справедливость его гипотез, я обнаружил интересные факты.
Оказалось, что основные формулы теории относительности Эйнштейн “позаимствовал” у других авторов, а результаты опытов (Физо, Майкельсона и др.) ловко подогнал под свои формулы. “Помудрив лукаво”, он “узаконил” физические свойства света в виде абсурдных постулатов, которые невозможно понять – они противоречат здравому смыслу. Истинность же своих умозаключений он доказывал с помощью “мысленных” (то есть надуманных) опытов, которые могли придти в голову только человеку с больным воображением!
Естественно, возникал вопрос: какую же пользу в познании Мироздания сыграли постулаты Эйнштейна?
Ответ оказался удручающим: они не помогли объяснить ни физической природы света, ни загадочных явлений, происходящих в звёздном мире, таких как “дьявольские” звёзды, “мосты” галактик, “чёрные дыры” и т. п. Наоборот, из-за этих постулатов окружающий нас мир становится полным абсурда: летящий с постоянной скоростью объект без приложения какой-либо силы почему-то сокращает свои размеры, и ход времени на нём начинает замедляться! А при скорости движения, равной скорости света, объект вообще должен исчезнуть, так как его размеры сокращаются до нуля, и время на нём – останавливается!
Помимо этих чудес, в соответствии с теорией относительности происходят нарушения всех законов Мироздания: энергия стала не свойством материи, а некой непонятной сущностью, оказывающей силовое (?!) воздействие на материю! Кроме того материя и энергия могут возникать из ничего или бесследно исчезать...
Известная эпиграмма в переводе Маршака очень точно характеризует состояние физики 20 века:
Был этот мир глубокой тьмой окутан.
“Да будет свет!” – и вот явился Ньютон.
Но Сатана недолго ждал реванша:
Пришёл Эйнштейн – и стало всё как раньше.
Многие думающие люди, пытаясь познать истину, искали выход из тупика “безумных идей”, которые выдавались как последнее достижение научной мысли.
Однако, немало “мудрецов” – дельцов от науки, как в нашей стране, так и за рубежом, воспользовавшись “мутностью водицы”, решили “поймать рыбку” покрупнее и сделали “ставки” в этой дьявольской игре. Эйнштейна, подобно сошедшей с небес “мессии”, обожествили. Его “учение” превратили в некое “священное писание”, которому все должны были слепо поклоняться (по крайней мере, в нашей стране). Всякое инакомыслие в этой области жестоко подавлялось, а отступники и “грешники” преследовались – увольнялись с работы, подвергались разгрому в печати и просто изолировались, как психически опасные больные.
Роль “верховного судьи” и жандарма взяла на себя Академия наук СССР, в которой многие “выдающиеся” академики достигли вершин карьеры именно благодаря пропаганде и внедрению в сознание людей нелепых постулатов о природе света.
К сожалению, подобное положение в науке сохранилось и в настоящее время. “Перестройка и гласность” пока ещё не коснулись этого “ледникового слоя” в нашей фундаментальной науке. Многие “авторитеты” в Академии наук продолжают бдительно следить за “чистотой” мышления в физике, стараются не “пущать” и “давят” инакомыслящих.
Конечно, я мог бы смириться со всеми “безумными” постулатами, как это делает большинство людей на свете, не искать истину и не вызывать “огонь на себя”. Но я – “космический навигатор”, и моя задача обеспечить космические корабли достоверной навигационной информацией. Чтобы человек мог долететь до Луны, Марса, тем более достичь далёких звёздных миров, он должен лететь во много раз быстрее скорости света и выполнять при этом очень точные измерения! А с использованием постулатов Эйнштейна невозможно не только летать быстрее света, но и рассчитать без грубых погрешностей траекторию космического полёта. В дальнейшем практика это подтвердила: наведение космических аппаратов “Фобос” на Марс было проведено с огромными ошибками, вследствие чего, несмотря на тщательные расчёты траекторий, аппараты неоднократно пролетали мимо цели и пропадали в просторах Вселенной.
Творческий разум человека действует по своим непреложным законам: от анализа неизбежно переходит к синтезу. Поэтому после некоторого периода критического осмысливания теоретических положений физики света, я отбросил все “бредовые” постулаты, которые мешали мне как путы, и с позиции “здравого смысла” изучил многочисленные опыты со светом. В результате у меня, наконец, сложилось своё понимание того, что такое “свет”.
Подобное “открытие” подхлестнуло меня, и в ближайший отпуск я полностью погрузился в работу над своими идеями. В тот год мне дали путёвки в санаторий в Цхалтубо “с женою на пару”. Там мы с моей любимой все дни напролет гуляли по тенистым аллеям парков, обсуждали физические свойства света, спорили, а иногда даже ругались, постепенно “дозревая” до истины. Потом выбирали укромный уголок, садились на скамейку и писали, писали, писали...
Какое счастье, что моя дорогая возлюбленная жена такая умная женщина и всегда и во всём поддерживала меня! Она отлично разбиралась в физике – не зря училась в ленинградском политехническом институте по специальности “Радиофизика”! Она беспощадно критиковала меня и скрупулезно оттачивала каждую мою мысль – лучшего научного оппонента трудно было найти!
В результате такой интенсивной работы была написана новая книга “К звёздам быстрее света!” В ней содержалась красивая теория света, которая логично и понятно объясняла ВСЕ загадочные явления, связанные со светом: почему свет является одновременно волной и корпускулой, каким образом фотон может “исчезать” и появляться “из ничего”, почему “дьявольские звёзды” периодически взрываются и возрождаются вновь, отчего “разбегается” Вселенная и многое другое.
Я понимал, что созданная мной теория света является чрезвычайно полезной, особенно для космической практики, но опубликовать её или заявить о ней, как об открытии, будет невозможно, так как она противоречила господствующему в науке мировоззрению.
Итак, передо мной возникла гамлетовская дилемма – “Быть или не быть?” То есть забросить подальше астронавигацию и жить спокойно, или пробивать путь своей теории света, что может привести к крушению всей карьеры?
Взвесив все “за” и “против”, я посчитал, что можно рискнуть.
Во-первых, после смерти Сталина наступила так называемая “оттепель”, и мне казалось, что заниматься дерзкими исследованиями стало уже безопасно. Во-вторых, у меня было (наивняк!) много “крупных козырей”: солидные публикации в области астронавигации, успешные внедрения в космическую технику, поддержка знаменитых авиаконструкторов. В-третьих, я работал в закрытом ведомстве и имел “военный мундир” (трижды наивняк!!!).
Позже я убедился, что всех этих “защитных средств” оказалось недостаточно, и мне пришлось пострадать за своё вольномыслие!
Чтобы пробить своей новой теории “дорогу к людям” в первую очередь необходимо было заручиться поддержкой самого крупного авторитета того времени – нашего вождя и учителя В. И. Ленина. Без ссылок на его труды и без его “мудрых” цитат не начиналась ни одна книга, тем более научная работа.
Полистав его труды, я нашёл, что искал. Ну, конечно, наш Вождь не мог пройти мимо безобразия, которое стало твориться в науке в начале 20 века и в работе “Материализм и эмпириокритицизм” яростно клеймил идеалистов разных мастей и эмпириокритиков как раз за те взгляды и идеи, которые были использованы в теории относительности. Так что впечатляющих цитат “главного авторитета” я выписал довольно много. Правда кое-что не хватало: среди многих имён, которые Ильич пригвоздил к позорному столбу, были весьма солидные философы и естествоиспытатели, а вот имя Альберта Эйнштейна совсем не упоминалось – для Ильича он было слишком “мелкой сошкой”.
Просмотрел я и дальнейшую историю борьбы нашей Партии с идеализмом в физике. Оказывается Сталин тоже “уделил внимание” этому вопросу, только в соответствии со спецификой того времени: сторонников “здравого смысла”, которые смели отстаивать собственное мнение, расстреляли, а оставшихся в живых подвергли тщательной “селекции”. Зато релятивисты, слепо поклонявшиеся “гению” Эйнштейна, сумели не только выжить, но и подняться, поскольку именно такие “учёные” были полезны для партийных боссов. Ведь люди, не имевшие собственного мнения, предсказуемы, управляемы, а значит, безопасны. И хотя в теории относительности содержится прямая измена марксизму-ленинизму, “верные ленинцы” не сочли нужным это заметить (или не хватило интеллекта).
Понимая, что борьба в одиночку будет безуспешной, я начал искать единомышленников. Просмотрел современные работы по проблемам физики и убедился, что никто из “законодателей мод” (академиков) здравых подходов к природе света не проявлял. Значит, среди “истинных” физиков искать помощи бесполезно.
Тогда решил искать поддержку среди заслуженных прибористов.
Первым, к кому я обратился, был академик Кулебакин. Я приехал к нему домой и рассказал о своей теории света и дальнейших намерениях. Выслушав меня, Виктор Сергеевич сказал, что мои помыслы прекрасны, идеи – интересны, но лично он “на подвиг” не пойдёт:
– Растопчут и смешают с грязью! Ты ещё молод, может, и выдержишь, а мне жить осталось немного, хочу спокойной старости.
Следующим, к кому я обратился, был заместитель начальника Академии генерал-майор профессор, доктор технических наук Виктор Александрович Семёнов. Это был очень добрый и деликатный человек. В истории авиации он знаменит тем, что летал на стратостатах и достиг рекордных высот. Об этом многократно писали газеты. Однажды его стратостат взорвался, и кабина с тремя членами экипажа с высоты 17 км упала на землю. Два человека разбились насмерть, а Виктор Александрович получил 44 перелома костей, но остался жив. С тех пор он больше не летал, занимался только преподавательской деятельностью. Я работал с этим человеком с 1941 года, и считал его самым увлечённым прибористом-исследователем.
Виктор Александрович пригласил меня к себе домой, и мы долго беседовали о проблемах астронавигации и природе света. Он тоже одобрил мою теорию света, но предупредил, что бороться с “официальной наукой” очень трудно – даже такой великий учёный, как Циолковский не смог одолеть теорию относительности!
Потом Виктор Александрович покопался в своём письменном столе, достал старый конверт и, протянув его мне, сказал:
– Возьмите! Прочтите!
Я начал читать, с трудом разбирая строчки, написанные неровным подчерком.
“Боже мой! – подумал я,– Какие интересные мысли, опровергающие теорию относительности!”
– А кто автор письма? – спросил я.
– Это письмо прислал мне Эдуард Циолковский ещё в конце двадцатых годов. Он вёл прямую переписку с Эйнштейном и критиковал его.
– А чем же всё это закончилось?
– Академия наук не поддержала Циолковского. Более того, его научный авторитет стали целенаправленно подрывать: распускали слухи и критиковали в печати, что он “самоучка”, слабый теоретик, а в области ракетной техники и космонавтики – просто фантазёр.
– А как же Вы? – продолжал я расспросы.
– У меня не было научных фактов и аргументов, чтобы открыто выступить против теории относительности, а потом стало вообще не до этого – травма, война...
На прощание Виктор Александрович дал мне ценнейший совет – поискать единомышленников в московском обществе испытателей природы (МОИП) при МГУ им. Ломоносова. Это общество было основано в 1805 году, и оно осталось единственным в Москве “научным заповедником”, в котором можно было вслух высказывать “крамольные” мысли.
Я воспользовался советом Семёнова и стал регулярно выступать в МОИП с докладами на секции “Физика”. Таким образом, у меня возникла возможность общаться со здравомыслящими людьми и в какой-то мере проверять научную обоснованность своих идей. Вследствие такой деятельности мой круг знакомств существенно расширился.
Несмотря на политическую “оттепель” в стране, опубликовать книгу “К звёздам быстрее света” никак не получалось. Однако, мне удалось “протолкнуть” “крамольную” статью “Расширяется ли Вселенная?” в журнал “Авиация и космонавтика” (№7, 1963 г.) и более обширную статью “О расширении Метагалактики” в украинский журнал “Знания та Праця” (“Знание-сила” № 3, 1964 год). Особой реакции читательской аудитории эти статьи не вызвали, за исключением нескольких отзывов и настороженного внимания со стороны начальства.
А вот выступление по телевидению оказалось намного результативнее! В передаче “Очевидное – невероятное”, рассказывая о космических полётах, я “ненароком” поднял вопрос о полётах быстрее света. После того, как я “засветился” на телеэкране, газета “Комсомольская правда” (от 15 мая 1965 года) рискнула опубликовать мою статью под названием “Загадка дьявольских звёзд”, на которую читательская аудитории откликнулась весьма активно. Ко мне на домашний адрес стали приходить многочисленные письма от незнакомых людей из различных уголков нашей огромной страны. Удивительно, но этот поток писем не прекращался в течение нескольких лет! Я и не подозревал, что в нашей стране столько любознательных и думающих людей, сомневающихся в правильности теории относительности и старающихся познать истину! Многие приезжали ко мне прямо домой, мы обменивались мнениями и дискутировали, некоторые из них стали моими верными соратниками. О двух таких ЛИЧНОСТЯХ я расскажу подробнее ниже.
Однако не менее активной и “продуктивной” оказалась и реакция оппозиции. В самое кратчайшее время в той же “Комсомольской правде”, да и в других газетах появились статьи “видных авторитетов”, которые, не упоминая моей фамилии, изложили “официальную” точку зрения на затронутую мной тему.
По всей видимости, редакторов, опубликовавших мои “крамольные” статьи, “предупредили” как следует, потому, что ни в одном издательстве мои работы на эту тему в печать больше не брали...
Неожиданную поддержку в борьбе против теории относительности я получил у первого отряда космонавтов, обучавшихся в нашей Академии. Эти космические испытатели на собственном опыте знали, что какой-либо фактор или явление, которое на Земле кажется вполне безобидным и даже приятным, в условиях комического полёта может оказаться смертельно опасным. Поэтому они особенно серьёзно и вдумчиво относились ко всем вопросам, так или иначе касающимся состояния организма космонавта.
Уже на первом курсе обучения в нашей Академии они обратили внимание на некоторые противоречия в читаемых им дисциплинах.
При изучении медико-биологических основ космических полётов им подробно объясняли, как на организм человека воздействуют перегрузки, возникающие при ускоренном движении космического корабля (при взлёте, посадке, маневрировании). Прямолинейное и равномерное движение корабля с любой скоростью не оказывает влияние на состояние человека.
В то же время при изучении физических основ космических полётов им говорили, что в соответствии с теорией относительности при равномерном движении космического корабля с большой скоростью масса тел (живых и неживых) увеличивается, а время и все протекающие на корабле процессы – замедляются!
Зная, с какой скоростью космический корабль будет лететь к Луне, космонавты все быстро подсчитали. Оказалось, что в соответствии с теорией относительности во время такого полёта в организме космонавта должны произойти опасные изменения жизненно важных параметров.
Стараясь разобраться, что же с ними будет происходить во время полётов, космонавты стали поднимать эти вопросы на моих занятиях. Я с удовольствием изложил им свой взгляд на теорию относительности, природу света и на суть явлений, происходящих в звёздном мире. Рассказал, как в результате сложения потоков света, летящих с разными скоростями, происходят кажущиеся “взрывы” так называемых “дьявольских” звёзд. Объяснил, как вследствие эффекта аберрации света возникают искажения видимых размеров космических тел и другие загадочные явления астрономии.
Не забыл упомянуть им и о “разбегании” Вселенной:
– Как вы знаете, “красное смещение” в частотных характеристиках сигналов появляется, если источник сигналов удаляется от нас. Измерения показали, что объекты звёздного мира имеют “красное смещение”. Ещё в далёком 1922 году на основании уравнений Эйнштейна была высказана гипотеза (Фридман) о том, что Вселенная возникла в результате грандиозного взрыва, вследствие которого все звёздные миры, галактики и солнечные системы разлетаются во все стороны от точки взрыва. Поскольку подавляющее большинство объектов звёздного мира имеют “красное смещение”, то есть все звёзды улетают от нашей Земли, то можно сделать парадоксальный вывод: точкой вселенского взрыва была планета Земля! Но, кроме того, абсурдность этой гипотезы заключается в том, что даже самая ближайшая к Земле звезда “улетает” от нас.
– Что же это за звезда? – удивились космонавты,– Почему мы о ней ничего не слышали?
– Вы прекрасно знаете эту звезду! Она называется “Солнце”!
– А разве Солнце от нас улетает?!
– Судя по “красному смещению” и в соответствии с гипотезой о разбегании Вселенной – да! Возьмите астрономический справочник и найдите, чему равно “красное смещение” Солнца.
Дотошные космонавты нашли необходимые данные, подсчитали, и к своему удивлению обнаружили, что в соответствии с “красным смещением” за 100 лет существования гипотезы о разбегании Вселенной наше Солнце улетело бы так далеко от Земли, что на ней уже давно наступил бы “ледниковый период”.
– Как видите, звезды никуда от нас не разбегаются, движутся по своим стационарным орбитам. А “красное смещение” обусловлено совсем другой причиной.
И я объяснил им свой взгляд на природу этого явления.
– Как вы видите, физики принимают оптические иллюзии за объективную реальность. По сути, теория относительности Эйнштейна является теорией иллюзий, то есть искажений световых сигналов, возникающих вследствие относительного движения источника и приёмника света. В действительности на космическом корабле ни масса тел, ни время не будут зависеть от скорости движения. Когда появятся фотонные или ядерные двигатели, космические корабли будут разгоняться до скоростей, во много раз превышающих скорость света. Так что будущее космонавтики – это полёты быстрее света!
Для того чтобы убедить космонавтов в правильности моих суждений, я рассказал им о приборах, работа которых опровергает постулаты теории относительности.
– Свою знаменитую теорию Эйнштейн построил на основе так называемого “принципа эквивалентности”, в соответствии с которым на космическом корабле нельзя отличить действие гравитационных сил от сил другого происхождения (тяги двигателя, сопротивления среды и т. п.). А вот известный вам прибор – акселерометр опровергает этот “основополагающий” принцип! Он измеряет любые силы, кроме гравитационной. Вы знаете, какая это о сложная проблема – измерить в космическом полёте силы гравитации!
– В соответствии с теорией относительности фотон не имеет ни массы, ни размеров,– привёл я следующий пример,– но вы на личном опыте знаете (а Эйнштейн этого не знал!), что в космическом пространстве “дует” солнечный “ветер”. Его напор настолько мощный, что он может унести космонавта, вышедшего в открытый космос – вот товарищ Леонов на себе прочувствовал его силу! Сейчас сила этого ветра используется для управления движением космических аппаратов, для чего на них устанавливаются “солнечные паруса”. Если бы свет не обладал массой, он не смог бы давить на парус.
– А теперь посмотрите – вот поляризационный компас,– сказал я, показывая миниатюрный трофейный приборчик. – Он улавливает свет, отражённый от высоких облаков и по плоскости его поляризации определяет направление на солнце, невидимое в условиях полярной ночи. Посмотрите, с каким трудом поляризованный свет “проникает” сквозь решётку, которую видно даже не вооруженным глазом. Именно вследствие крупных (по сравнению с электронами) размеров фотонов свет рассеивается в атмосфере и отражается от различных поверхностей тел. Если бы у фотона не было геометрического размера, он пронизывал бы материю насквозь, как это делает, например, нейтрино. Благодаря таким “габаритно-массовым” свойствам свет с успехом используется в измерительной технике!
– Василий Петрович, а почему Эйнштейн “лишил” фотона права иметь какие-либо размеры? – заинтересовались космонавты.
– Это была “вынужденная мера”. По формулам, полученным Эйнштейном, получалось, что при скорости света любое материальное тело прекращало своё существование, так как его масса становилась бесконечно большой, а время для него останавливалось. Чтобы как-то оправдать правильность полученных формул, ему пришлось выдвинуть нелепый постулат о том, что нельзя двигаться со скоростью, большей, чем скорость света. А если фотон имеет размер, то он может вращаться вокруг своего центра масс, и тогда какая-то его периферийная часть будет двигаться быстрее, чем центр масс, то есть быстрее света, а это, как считал Эйнштейн, противоречит его формулам. Поэтому ему пришлось выдвинуть и следующий абсурдный постулат о том, что фотон не имеет размеров.
Мои аргументы против теории относительности были для космонавтов настолько очевидны, что все они вскоре стали ярыми противниками теории относительности и “загорелись” желанием как можно быстрее донести новую теорию света до широкой научной общественности.
– Василий Петрович, в начале 20 века не было ни акселерометров, ни интерферометров, и поляризационных приборов, поэтому учёный мир принял теорию относительности, предложенную Эйнштейном. Но сейчас, в эпоху высокоразвитой техники и космических полётов даже “ежу понятно”, что физики этой теорией просто морочат людям головы! Надо людям “раскрыть глаза”! Они же умные, всё поймут!
Как видно, покорителям космоса тоже была свойственна наивность!
Однажды инициативная группа космонавтов во главе с Германом Титовым решила организовать мое выступление в одном из крупнейших оплотов ядерной физики, находящемся в г. Дубне. Они полагали, что, услышав мои столь очевидные аргументы, опровергающие теорию относительности, все – от академиков до студентов – сразу поймут, как они заблуждались и тут же “на ура” примут мою новую теорию света. Я на это мероприятие смотрел не так оптимистично, как космонавты, но где-то в глубине души теплилась надежда: вдруг “достучусь”, вдруг заинтересую физиков!?
После соответствующих договоренностей и согласований экскурсия в Дубну была организована. Ранним утром кавалькада машин с космонавтами направилась в гости к физикам. Я сопровождал героев в качестве их научного руководителя. Официальная цель экскурсии – ознакомление с работой учёных-физиков и с уникальным оборудованием Атомного центра. Также было запланировано обсуждение проблем полёта космических кораблей, на котором, как мы с космонавтами договорились, я выступлю и расскажу о своих взглядах на теорию относительности и о возможностях полётов быстрее света.
Встретили нас гостеприимно и незамедлительно приступили к работе. После вступительного слова руководителя организации академика Блохинцева мы начали осмотр лабораторий и основного синхрофазотрона. Экскурсоводы – академики и профессора – с увлечением рассказывали нам о своих научных подвигах и открытиях, об устройстве и возможностях лабораторных установок и стендов. Они сменяли друг друга, уходили на перекуры, завтраки и обеды, а мы с космонавтами без перерывов ходили по залам и лабораториям. Наконец, уже к вечеру, космонавты стали шёпотом роптать: не пора ли прекратить эту экскурсию, иначе они умрут от голода.
Титов, как старший группы, обратился к гостеприимным хозяевам:
– Давайте сделаем “мягкую посадку” в какой-либо столовой или в буфете!
Хозяева поняли свою оплошность и быстро организовали для гостей достойный обед.
В конце трапезы нам объявили, что в клубе собрались учёные и сотрудники Центра для встречи с космонавтами, где и предстоит провести обсуждение проблем космонавтики. Героев-космонавтов усадили в президиуме на сцене просторного зала. С ними рядом оказался и я. Народу собралось много, свободных мест не хватало. Зрители с интересом нас разглядывали.
Выступление В. П. Селезнёва перед аудиторией
После того, как Блохинцев представил каждого из нас публике, он вдруг обратился к космонавтам с просьбой рассказать что-либо интересное о своих полётах. Мы не ожидали такого поворота дел, никто из космонавтов не был готов выступать перед такой аудиторией: в их деятельности было слишком много засекреченных тем и вопросов, поэтому все выступления космонавтов готовились заранее и тщательно редактировались цензурой.
Тогда Титов, как старший группы, встал и объявил:
– Слово имеет наш научный руководитель – Селезнёв Василий Петрович. Он расскажет о волнующих космонавтов проблеме – полётах быстрее света,– и шепотом обратился ко мне,– Василий Петрович, аудитория у Ваших ног!
Своё выступление я начал так:
– Космонавты совершают полёты вокруг Земли с небольшой скоростью – всего 8 км/сек. Такой скоростью нельзя поразить воображение специалистов, которые разгоняют частицы до скоростей, близких к скорости света. Однако, у космонавтов есть мечта: попасть на Луну, Марс и другие далёкие планеты. Для этого необходимо создать звездолёт, который сможет летать быстрее света!
Такое заявление вызвало бурную реакцию зала: ну, как же, научный руководитель, а не знает элементарного: быстрее света летать невозможно! Но потом, немного успокоившись, зрители стали внимательно слушать мои доказательства о возможности такого полёта, о технической реализации звездолёта и об удивительных эффектах, которые увидят космонавты в таком полёте, наблюдая звёздное пространство.
Когда я закончил своё выступление, в зале в течение нескольких секунд стояла мёртвая тишина, затем раздались аплодисменты и одобрительные выкрики.
Прерывая шум, в первом ряду встал один маститый Физик и обратился ко мне с вопросом:
– Вы что, действительно верите в возможность полёта быстрее света?
Я ответил, что не верю ни в бога, ни в чёрта, ни в бредовые гипотезы, а основываюсь только на научных теориях и практике.
Тогда он задал второй вопрос:
– Каким образом фотонные двигатели смогут разогнать космический корабль, если у фотонов нет массы.
Я ответил, что фотоны, как любая материя Вселенной обладает и массой, и энергией.
Тогда Физик с усмешкой заявил:
– Мы поверим в Ваши идеи, если Вы сумеете убедительно доказать что у фотона существует масса покоя!
Валерий Быковский на конференции (из личного архива А.В. Дёмина)
Я понял, что Физик применил “запрещённый приём” с целью скомпрометировать моё выступление (разве это можно доказать!!!). Сначала я растерялся, но вдруг физически почувствовал поддержку своих учеников-космонавтов, сидящих за моей спиной – они верили в мою правоту, и я никак не мог оплошать! Надо было немедленно сделать ответный ход, чтобы сокрушить своего оппонента.
Для усиления морального аффекта я сказал:
– Думаю что всем присутствующим в зале вопрос о “массе покоя” фотона уже надоел и не вызывает особого интереса. Поэтому давайте дискуссию на эту тему завершим за две минуты. Предлагаю Вам пари: в течение одной минуты я излагаю свой взгляд по этому вопросу, а в течение второй минуты Вы опровергаете меня. Чьи доводы окажутся более убедительными, тот и выигрывает приз – бутылку коньяка “Камю” – я заметил, он продаётся у вас в буфете.
Зал дружно поддержал моё предложение.
Итак, часы пущены, дискуссия началась. Глядя на стрелку секундомера, я стал излагать свою точку зрения:
– Предположим, что на левой стене зала находится источник света,– и я указал рукой в левую сторону сцены. Все зрители дружно повернули головы в ту сторону.– Свет от этого источника летит со скоростью “+c” в направлении к правой стене зала,– и так же широким жестом показал на правую сторону сцены. Все головы послушно повернулись за моей рукой в указываемую сторону,– на которой висит зеркало. Достигнув зеркала, свет отражается от него – именно отражается, а не переизлучается, так как температура зеркала сохраняется неизменной. Отразившись, свет направляется в обратную сторону со скоростью “-c”. В момент удара о зеркало скорость фотона равна нулю (с=0). Если бы у фотона не было “массы покоя”, он не смог бы давить на зеркало – нечем давить! Однако, как показывает практика, в том числе и “солнечные” паруса, применяемые в космонавтике, давление света существует, а это означает, что у фотона есть масса, как мера количества вещества, которая вообще не зависит от скорости движения. Всё, я закончил.
Судя по секундомеру, в минуту я уложился. Теперь была очередь за Физиком. А тот стоял и молча смотрел на меня. Когда его минута истекла, в зале начался топот. Физик как-то встрепенулся и, попросив пропустить его, направился в сторону буфета. Итак, приз был наш. Под общее ликование присутствующих в зале Физик вынужден был подняться на сцену и попробовать один глоток от “приза”. При этом он заявил, что просит дать ему возможность обдумать мой “мысленный опыт” и в течение месяца ответить на него.
Итак, экскурсия закончилась. Космонавты возвращались домой вполне удовлетворённые её результатами и с надеждой, что в будущем, может быть и не столь отдалённом, советские звездолёты полетят к звёздам и галактикам быстрее света.
Ответа от Физика я так и не дождался.
Дата установки: 02.01.2013
[вернуться к содержанию сайта]
